28 марта 2024 г. Четверг | Время МСК: 21:23:18
Карта сайта
 
Статьи
Как команде строитьсяРаботодатели вживляют чипы сотрудникамAgile в личной жизниСети набираются опта
«Магнит» хочет стать крупным дистрибутором
Задачи тревел-менеджера… под силу роботу?8 основных маркетинговых трендов, которые будут главенствовать в 2017 году
Статья является переводом одноименной статьи, написанной автором Дипом Пателем для известного англоязычного журнала «Entrepreneur»
Нужно стараться делать шедевры
О том, почему для девелопера жилец первичен, а дом вторичен

Интервью: Валентин Зверев, гендиректор ОАО “Мебельная компания “Шатура”

“Правительство очень сильно напугало население”



Юлия Ярош
Источник: Газета "Ведомости"
добавлено: 29-04-2005
просмотров: 20543

Биографическая справка: Валентин Зверев

Сегодня Зверев — один из последних управленцев советской школы, продолжающих стоять у руля. Как менеджер и собственник, он готовит компанию к IPO, а как депутат и отраслевой лоббист — отстаивает интересы всей отрасли, в том числе и конкурентов.
Валентин Зверев

— Среди акционеров “Шатуры” появился западный инвестфонд Inglenook Trading Limited. В декабре ему принадлежало 5,42% акций. А к началу апреля, по оценке брокеров из “УралСиб Капитал”, которые помогают фонду приобретать акции, пакет превышает 8%. Вы знаете, кто стоит за Inglenook?

— Акции “Шатуры” действительно начали котироваться на бирже РТС вне листинга. Никакого размещения не было, но все равно котировки там производятся. Занимаются этим профессиональные брокеры. Это не инициатива “Шатуры”, не наша цель и не задача текущего периода. Брокеры, видимо, заинтересовались “Шатурой”, потому что мы открыто объявляли о работе с финансовым инвестором, объявили стратегию роста и свое желание привлечь капитал. Они, видимо, хотят на этом заработать. Для нас же это интересно только с той точки зрения, что мы имеем сегодня какую-то оценку на рынке.

— И все-таки неужели вы не знаете, кто такие Inglenook? Не наводили справки?

— Мы не можем ничего о них сказать, потому что фактически ничего не знаем. Обычно информация раскрывается перед собранием акционеров. Наверняка это окажется несколько мелких брокеров, которые купили акции работников компании — пенсионеров. Трудовому коллективу раньше принадлежало почти 30% “Шатуры”. Видимо, брокеры консолидировали свои акции специально для участия в собрании акционеров. Мы, конечно, постараемся выйти на переговоры, понять их интересы. Раз они поставили себе цель прийти в совет директоров, значит, за этим должны быть определенные интересы…

— Они могут противоречить вашим интересам?

— У нас есть некоторая информация, но пока еще неофициальная. Мы пока не видим опасностей, которых нужно бояться. Вряд ли речь идет о подготовке к поглощению, расчленению компании. Нам было бы даже интересно получить серьезного акционера, который бы участвовал в работе совета директоров, в разработке стратегии компании, ее осуществлении.

— А вы отслеживаете котировки? Одна ваша акция в РТС стоит около $115.

— Цена покупки сейчас невысока. Мне кажется, она резко упала. Пытались ведь и по $200 продавать. У фондового рынка свои периоды: сначала играют на повышение, потом — на понижение.

— А сама “Шатура” не предлагала членам трудового коллектива выкупить их акции по более высокой цене, чем предлагают брокеры?

— Наоборот, мы хотим продать 10% акций. Может, даже больше. Это будет зависеть от задач, которые поставит перед собой компания, и необходимости привлечения финансовых ресурсов.

— Кажется, “Шатура” собиралась продать Европейскому банку реконструкции и развития (ЕБРР) 13% уставного капитала за $25 млн. ЕБРР посчитал, что это дорого?

— Мы никогда не объявляли стоимость конкретного пакета. Когда мы дошли до конца переговоров с ЕБРР, то поняли, что банк недостаточно оценил компанию.

— Но акционеры решили, что акции будут размещаться по $192. Не трудно было пересчитать…

— Никогда не говорилось, что такой-то пакет продается за такие-то деньги. Это все домыслы. Мы говорили только о желании привлечь до $25 млн. Конкретные условия конкретной сделки всегда обсуждаются. Думаю, вы говорите о другом. Мы объявили цену приобретения акций после регистрации дополнительной эмиссии (в марте 2004 г. “Шатура” зарегистрировала допэмиссию 184 000 акций, увеличив уставный капитал примерно на 18%; эти акции предполагалось продать финансовому инвестору. — “Ведомости”). Так положено по закону, потому что акционеры имеют первоочередное право на выкуп допэмиссии. Там называлась предполагаемая цена, но она могла быть и выше.

— А кто-нибудь из акционеров — те же сотрудники, имеющие по нескольку акций, — не захотели воспользоваться своим правом?

— К сожалению, какая-то бабушка купила буквально пару акций. Из-за продажи этих акций мы получили такую громадную бумажную работу, чтобы это все вернуть обратно! Потому что допэмиссия ведь была аннулирована.

— С ЕБРР вы не смогли договориться, но ведь был еще целый список потенциальных инвесторов, также утвержденный советом директоров. Они тоже не согласились с оценкой “Шатуры”?

— А оценки как таковой не было. “Шатура” сама считает по методикам свою стоимость. Цена очень сильно зависит от текущей ситуации на рынке, от текущих дел компании. Тот, кто продает, всегда хочет продать подороже, а кто покупает, всегда хочет купить дешевле. Для компании важно своей работой, местом на рынке, имиджем, ответственностью, порядочностью, личностью руководителя, поведением по отношению к акционерам, клиентам, покупателям, чем угодно доказать высокую стоимость. Чем мы сейчас и занимаемся.

ЕБРР был хороший потенциальный партнер. Обычно принципиально договариваются, а потом уже делают технические вещи — допэмиссию акций, например. Мы настолько были уверены, что немножко поторопились. Получилось так, что мы не смогли прийти с ЕБРР к общему знаменателю по условиям сделки, по стоимости. Думаю, что мы не будем делать так впредь. Сейчас мы очень спокойно относимся к этому процессу: придет хороший инвестор, предложит хорошие условия, которые нам покажутся справедливыми и честными, тогда будем говорить.

— То есть от идеи привлечь финансового инвестора вы не отказались? Переговоры продолжаются?

— Да. Больше сказать не могу. Мы не хотим испортить отношения с партнерами. “Шатура” не может сейчас публично заявлять о совпадении или несовпадении взаимных ожиданий. ЕБРР мы также не вычеркиваем из списка. Ситуация на рынке меняется, вполне возможно, изменится и для нас и переговоры возобновятся. Много чего может измениться. Может поменяться отношение к ситуации в России, экономике. Например, покупательский спрос сегодня резко упал. Это видно по тому, насколько меньше покупателей стало ходить в мебельные магазины. Думаю, это последствия монетизации льгот. Правительство очень сильно напугало население. Оно не успело оправиться до сих пор. Идет шлейф. Например, люди получили на руки новые коммунальные платежи. Большинство регионов увеличило их в 1,7-1,8 раза. Поэтому на товары длительного пользования у населения, кроме богатых, не остается денег. Слышал, что половину своих доходов россияне сегодня тратят на питание. А кроме этого надо одеться, лекарства купить…

— Считается, что контрольный пакет акций “Шатуры” принадлежит вам. Но в отчете компании за IV квартал говорится, что только в конце декабря ваша доля увеличилась до 44,64%, а до этого она составляла всего 24%.

— Моя доля выросла за счет акций “АРС Финанс” (до 24 декабря ей принадлежало 20,631%. — “Ведомости”). У “АРС Финанс” был единственный владелец — это ваш покорный слуга. Просто я переоформил свои акции “Шатуры” с “АРС Финанс” напрямую на себя. Сделано это было для того, чтобы увеличить прозрачность структуры акционеров компании.

— А какие функции у фирмы “Кубок+”, которая, по данным отчета, владеет 17,93% “Шатуры” и в то же время принадлежит ей?

— Это специальное юридическое лицо, созданное управлять опционной программой для топ-менеджеров.

— То есть все эти акции могут достаться менеджерам? А при каких условиях?

— Если они докажут свое право на акции выполнением тех задач, которые перед ними будут поставлены.

— Какая-то часть компании уже принадлежит менеджерам?

— Очень небольшая — порядка 2%.

— Помимо известных активов “Шатуре” принадлежат 10% компании “Итал-Кучине”…

— Да, это интересная история. В 1993-1994 гг., когда только начинались рыночные преобразования, “Шатура” была первопроходцем по части создания совместных предприятий. К этому подталкивала невозможность задействовать те активы, которые в тот момент “Шатурой” не использовались. Тогда мы создали два совместных предприятия с итальянскими фирмами. Со временем стратегические планы компании поменялись. Из компании “Шатура-Вуд” (производство лущеного шпона) мы вышли полностью, продав свою долю. Из “Итал-Кучине” постепенно выходим. Наши итальянские партнеры пытаются сами развиваться, но у них есть опасения по поводу ситуации на российском рынке, и они предпочли бы, чтобы “Шатура” была в числе акционеров. К сожалению, нам это не подходит. “Итал-Кучине” производит кухонные гарнитуры, но работает в очень дорогой нише. Это не наш формат. К тому же мы сами планируем выпускать кухонные гарнитуры.

У нас сегодня задача максимально от всего очиститься, чтобы не вызывать лишних вопросов. Российские предприятия часто обложены, обставлены большим количеством фирм-спутников. Мы от этого избавляемся.

— “Шатура” и так работает в недорогой нише. Из-за падения платежеспособности населения, которое вы упоминали, не придется ли компании снизить цены?

— Наши спальни сегодня стоят от 17 000 до 60 000 руб. Спальни для “Шатуры” — ниша, в которой она больше всего компетентна. И мы там ступенчато перекрываем почти весь ценовой диапазон. Тем не менее компания как живой организм приспосабливается к меняющимся условиям внешней среды. Если спрос падает, это не значит, что ничего не должно продаваться. Мы сейчас пересматриваем ценовую и продуктовую политику. Я всегда привожу своим менеджерам такой пример: вы можете сколько угодно показывать населению “Мерседесы”, они всем нравятся, все знают, что это хорошая машина, и каждый ее с удовольствием купил бы. Но если у человека есть деньги только на “Жигули”, то он пойдет и купит “Жигули”. Так же и с мебелью. Наше искусство должно быть в том, чтобы дать покупателю по цене “Жигулей” максимально в его ощущениях, потребительских свойствах, качестве, добротности нечто, приближенное к “Мерседесу”.

— А вы не думали о том, чтобы удешевить продаваемые комплекты за счет снижения торговой наценки в своих магазинах?

— Сегодня мебельщики, работающие официально, не могут зарабатывать большую прибыль. К тому же такие мебельщики в меньшинстве! Вот, например, в прошлом году подсчитали, сколько было произведено древесно-стружечной плиты, исключили импорт, прибавили экспорт. Вычли примерно 20% той плиты, которая используется не на мебель, а на упаковку, облицовки, панели, еще что-то. В итоге по среднему расходу плиты получилось, что мебели в России производится и продается в два раза больше официальных $1,4 млрд. На самом деле — $2,5-2,6 млрд. Большое количество мебели производится не профессиональными производителями: в гаражах, на примитивном оборудовании, без соблюдения требований, которые определены ГОСТами. Если вы бываете на рынках в Москве, в провинции, то видели, что практически у каждого рынка стоят люди с фотографиями, продают мебель. Это та самая мебель, на нее никто не дает никаких гарантий. Это ломает конкуренцию. А, к примеру, из Белоруссии, которая может произвести мебели всего на $100 млн, было поставлено только в Россию, с которой у нее нет никаких таможенных барьеров, мебели на $200 млн. Это зарубежная мебель, ввезенная по серым схемам и оттого дешевая. Импортная мебель сейчас — это 50% рынка.

Мебель — вообще уникальный продукт для российской промышленности. Это переработка древесины, самого большого ресурса в стране. Нужно глубокую переработку этого ресурса делать, а не продавать лес и готовое сырье за границу. Государство должно быть заинтересовано, чтобы мебельная отрасль была на соответствующем уровне.

— То есть весь мебельный рынок России вы оцениваете примерно в $5 млрд? Вы в отчете указываете свою долю рынка в размере 13%?

— Это ожидаемые цифры. И только среди российских производителей. Опять же возникает вопрос статистики: что брать за базу для оценки? На мой взгляд, реальная доля “Шатуры” сейчас — примерно 10-11%. Последние три года она не менялась. Наши продажи за 2004 г. составили с НДС 3,8 млрд руб. — это примерно на 5% больше, чем в 2003 г.

— Но вы планировали, что продажи вырастут на 20%?

— Сказались внутренние факторы. Мы начали слишком широкий фронт преобразований. Были ошибки в выводе новых продуктов на рынок. Прибыль за прошлый год мы получили даже на 25% ниже уровня предыдущего года — 197 млн руб. По этому году мы серьезно пересмотрели прогноз и сейчас даже не готовы объявить план. Эта информация интересует инвесторов, и мы очень осторожны.

У нас есть скользящий пятилетний план развития. Конечная наша цель — IPO. К тому моменту оборот “Шатуры”, думаю, превысит $250 млн.

— Когда-то отечественные мебельщики пытались добиться от правительства санкций против иностранцев. Вы больше не пытаетесь бороться с той же IKEA, например?

— На IKEA ни “Шатура”, ни Ассоциация предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности, президентом которой я являюсь, никогда не жаловались. У IKEA своеобразный продукт, который не пересекается с “Шатурой”. У них свой покупатель с особым мировоззрением и стилем жизни. Они строят большие центры за городом, а мы хотим быть рядом, под рукой. Хотя мы арендуем в “Меге” площади под магазин “Шатуры”, и он очень успешен. Мы также поставляем продукцию для IKEA — в этом году по всем планируемым и заключенным контрактам, в том числе и для IKEA, может быть поставлено мебели на 5 млн евро. Сотрудничество постоянно расширяется.

— А как быть с иностранцами, которые претендуют на вашу нишу?

— Сейчас на дорогую мебель и комплектующие для нее установлена ввозная пошлина в размере 20%, и там все понятно. Пошлина для недорогой мебели зависит от веса. Это решение, которого добилась ассоциация, вступило в силу 1 января 2004 г. и продлено на этот год.

Есть еще тема вступления России в ВТО. Есть опасения, что завтра мы подпишем все бумаги и окажется так, что промышленность уничтожили. Потому что обнулились ввозные пошлины и импортная продукция не даст возможности отечественной развиваться. Так вот ассоциация добилась от правительства обещания, что при вступлении в ВТО ввозные пошлины будут сохранены на ближайшие семь лет, но будут снижаться постепенно.

— Вы говорили об ошибках прошлого года, что затеяли слишком много преобразований. Модернизацию франчайзинговых магазинов вы тоже относите к ошибкам? Ведь планировалось, что в течение четырех лет все 300 магазинов “Шатуры” увеличат площадь и сменят стиль, а затраты — $250 на 1 кв. м — должен был нести лицензиат.

— Мы считаем, что у нас будут существовать два формата. И забежать вперед с новым форматом — значит допустить ошибку. Покупатель должен привыкнуть к нему психологически. В провинции ведь может случиться так, что люди будут бояться зайти в новый “слишком красивый” магазин. Я вам скажу, что это была ошибка, которую мы признали и которая нам принесла определенный ущерб. Решение, менять ли формат магазина, теперь полностью зависит от дилера. Если ему это выгодно, если вырастут продажи, он поменяет.

— Несколько российских мебельщиков, включая вашего конкурента — “Мебель Черноземья”, в прошлом году объединились в компанию “Российская мебель” и хотят строить торговые центры. Почему “Шатура” в этом не участвует?

— Потому что здесь есть конфликт интересов: они сами инвесторы и сами арендаторы. Управляющая компания должна добиваться максимальных ставок аренды, а арендаторы, наоборот, стремятся к минимизации. К тому же непонятно, как они будут делить площади на десяток компаний — решать, кто будет арендовать на первом этаже, кто на последнем.

— А почему “Шатуры” нет в “Трех китах” или “Грандах”?

— Думаю, мы там были в свое время. Но скорее всего ценовая ниша, в которой работают эти магазины, высоковата для “Шатуры”. Да и сама модель загородных центров не наша. Мы посмотрели на западный опыт: в Англии есть известная мебельная сеть MFI, модель магазинов которой “у дома” на 100% совпала с нашей. По всей Европе эти две модели живут очень мирно и друг друга дополняют. С другой стороны, выборочно мы представлены в торговых центрах. Например, изучалась возможность поставки мебели в Auchan, но она почему-то не пошла. Рассматриваем возможность поставок в Marktkauf и Obi.

— В прошлом году в “Шатуру” на должность директора по развитию торговой компании пришел Жорж Зюрбах, занимавший аналогичную позицию в Marks & Spenсer. Западный опыт помог?

— Нет, не совсем, хотя это не вина специалиста. Просто рынки очень разные и мебельная отрасль имеет свою специфику.

Вообще, кадры — это все. Иногда я говорю своим сотрудникам: слишком много самодовольства стало в последнее время. Люди, которые приходят в компанию, считают, что приходят в благополучную организацию, т. е. уже можно ничего не делать. Основной ущерб компания получает от такого самодовольства, от благополучной предыдущей жизни.

— Вы не думали о том, чтобы отойти от оперативного управления, стать председателем совета директоров, а на пост гендиректора подобрать нового человека?

— В самом деле, у меня были такие мысли: отойти от управления, возглавить совет директоров, наблюдать со стороны. Но я понял, что еще многое должен сделать.

О компании

ОАО “Мебельная компания “Шатура” контролирует, по собственным данным, около 11% российского рынка мебели. В 2004 г. ее продажи составили около 3,8 млрд руб., прибыль — 197 млн руб. Под вывеской “Шатура” работает сеть из приблизительно 300 франчайзинговых магазинов. Основным владельцем “Шатуры” является ее гендиректор Валентин Зверев, которому напрямую принадлежит около 45% акций компании.

Газета Ведомости 26.04.2005, №74 (1356)
Группа компаний "ИПП"
Группа компаний Институт проблем предпринимательства
ЧОУ "ИПП" входит
в Группу компаний
"Институт проблем предпринимательства"
Контакты
ЧОУ "Институт проблем предпринимательства"
190005, Санкт-Петербург,
ул. Егорова, д. 23а
Тел.: (812) 703-40-88,
тел.: (812) 703-40-89
эл. почта: [email protected]
Сайт: https://www.ippnou.ru


Поиск
Карта сайта | Контакты | Календарный план | Обратная связь
© 2001-2024, ЧОУ "ИПП" - курсы МСФО, семинары, мастер-классы
При цитировании ссылка на сайт ЧОУ "ИПП" обязательна.
Гудзик Ольга Владимировна,
генеральный директор ЧОУ «ИПП».
Страница сгенерирована за: 0.096 сек.
Яндекс.Метрика