29 марта 2024 г. Пятница | Время МСК: 07:35:57
Карта сайта
 
Статьи
Как команде строитьсяРаботодатели вживляют чипы сотрудникамAgile в личной жизниСети набираются опта
«Магнит» хочет стать крупным дистрибутором
Задачи тревел-менеджера… под силу роботу?8 основных маркетинговых трендов, которые будут главенствовать в 2017 году
Статья является переводом одноименной статьи, написанной автором Дипом Пателем для известного англоязычного журнала «Entrepreneur»
Нужно стараться делать шедевры
О том, почему для девелопера жилец первичен, а дом вторичен

России мешают развиваться высокие цены на нефть

Интервью с главным экономистом ИК «Тройка Диалог» Евгением Гавриленковым



добавлено: 02-11-2009
просмотров: 6482
Главный экономист ИК «Тройка Диалог» Евгений Гавриленков считает, что все происходящее в России — производная от цены на нефть. В интервью РЦБ он рассуждает о том, почему высокий спрос на сырье подорвал российские реформы, что заставляет власти говорить о новой волне приватизации и как научить АвтоВАЗ производить качественные автомобили.

РЦБ: Как Вы оцениваете призывы Путина к уменьшению роли государства в экономике? Это просто риторика, которая рассчитана на привлечение инвесторов, или после слов премьера последует реальная либерализация?

— Для меня любые действия правительства — это функция цен на нефть. Когда во время первого президентского срока Путина нефть была дешевой (около 20 долл./барр.), денег в бюджете было мало, наши власти были довольно business friendly. Затем котировки поползли вверх, и маятник начал отклоняться в другую сторону. Пошли разговоры о том, что экономике нужно диверсифицироваться, и нужны структуры, которые бы помогли выполнить эту задачу, – так появились госкорпорации. Правительство стало увеличивать госрасходы, власти предприняли определенные шаги, чтобы национализировать приватизированные ранее активы. Во время кризиса цена на нефть упала, и у правительства не осталось средств для того, чтобы бросать их в созданные ранее «черные дыры» — те же госкорпорации. Экономика теряла динамику из-за неэффективного расходования госсредств, и в результате снова зазвучали лозунги о либерализации. Но как только нефть начнет расти, мы снова услышим то же самое, что и 2—3 года назад.

РЦБ: А разве сегодняшняя цена на нефть не устраивает власти?

— Для проведения той политики, которую мы наблюдали во время второго срока Путина, такой цены на нефть недостаточно. В тот период активно увеличивались госрасходы, шло лоббирование частно-государственного партнерства – все это было возможно не просто при высокой стоимости нефти, а при постоянно растущей. Наше благополучие и раздувание ВВП в долларах также было достижимо лишь при повышении котировок нефти. Однако стабильная цена на нефть заставит правительство быть более прагматичным. При сегодняшнем ее уровне бюджет не балансируется. Занимать деньги мы сейчас не можем, значит, надо сокращать неэффективные расходы.

РЦБ: Вот мы с Вами говорим о том, что правительство снижает расходы, тогда как СМИ сообщают о приобретении МВД кровати, украшенной золотом.

— Это одиозные случаи, но они, конечно, говорят о картине в целом. Чтобы иметь более полное представление о том, как у нас тратятся средства, давайте проанализируем динамику госрасходов. C 2005 по 2009 гг. расходы бюджета практически утроились, то есть ежегодно они возрастали на 30%. Расходы на национальную экономику – самая емкая «черная дыра» — в 2005 г. составили 248 млрд руб., в этом – 1,6 трлн руб. Это семикратное увеличение расходов на экономику, которая не хочет развиваться. Хороший пример – АвтоВАЗ, которому выделили 4 млрд долл., а конвейер в августе все равно был остановлен. Это проблема не только самой компании, но и правительства, которое обязано думать, кому и на что оно ссужает деньги. На Западе власти действовали по-другому. Там субсидии имеет потребитель, а не производитель. В Германии люди получали по 2500 евро за то, что сдавали старый автомобиль, а при покупке нового цена уменьшалась на эту же сумму. Таким образом, экономика функционировала по полному циклу: от потребителя через торговлю — к производителю, и государство заставило экономику работать. А в нашем случае государство забыло, что есть потребитель, и направило деньги напрямую АвтоВАЗу.

Сама схема поддержки отраслей – абсолютно неверная. Еще один пример неэффективного расходования бюджетных средств – высокий уровень инфляции.

РЦБ: Есть ли вообще смысл содержать такие производства как АвтоВАЗ?

— Спрос на автомобили был перегрет за счет кредитования. Вообще у АвтоВАЗа две проблемы – это цена и качество. Там есть какие-то детали, которые постоянно ломаются, и эти механизмы довольно легко заменить. Их можно найти на рынке, надо только постараться, однако никто не хочет этого делать. Я не могу поверить, чтобы производить автомобили было невыгодно.

РЦБ: Кризис чему-то нас научит?

— Если будет сценарий перманентного роста цен на нефть, то кризис, конечно, ничему нас не научит, потому что легкие деньги опять начнут раздавать направо и налево. При стабилизации цен на нефть мы вернемся к ситуации 1999—2003 гг., когда правительство было вынуждено проводить реформы и шло очень хорошее качественное развитие. Сейчас бюджет жутко раздут, и из-за этого его зависимость от повышения котировок на нефть за несколько лет поднялась в разы. Если раньше бюджет балансировался при 17— 18 долл.барр., то теперь — уже при 70 долл. А у правительства сейчас нет выбора, кроме наращивания расходов на социальные нужды. У нас с 2004 г. очень большой разрыв между пенсиями и зарплатами, поэтому решение об увеличении пенсий на 37% было просто необходимым, чтобы избежать социальных последствий. Учитывая, что у нас стареющая нация, нагрузка на работающих будет только возрастать.

Здесь полезно вспомнить пример Японии, где после 54 лет доминирования либерально-демократической партии, которая правила в однопартийном стиле а-ля «Единая Япония», на последних выборах победила демократическая партия с довольно популистскими лозунгами. Даже достаточно обеспеченные японские пенсионеры проголосовали за еще большие социальные гарантии, при том что японцы – такая же стареющая нация. Политические силы, которые станут эксплуатировать эту риторику, будут иметь успех не только в Японии, но и в других странах, и наше правительство даже в условиях бюджетного дефицита пошло навстречу пенсионерам. Растут расходы на медицину, другие социальные проекты, и останется меньше средств на экономику, и это очень хорошо. Пусть лучше деньги получат пенсионеры, чем госкорпорации.

РЦБ: Если мы заговорили о политике, то кого вы видите президентом в 2012 г.? Путина или Медведева?

— Власть откликалась на то, что хотел услышать народ. Политика была симбиозом пожеланий электората и властной элиты. Это было легко, когда повышались цены на нефть. Так что вопрос о том, кто будет у власти в 2012 г., тоже производная от стоимости сырья. Если нефть застынет на умеренном уровне, то скорей всего это будет сопряжено с более болезненными реформами, и может появиться некая третья фигура.

РЦБ: Сейчас сложно представить условия, при которых могла бы проявиться эта фигура.

— За два года до президентских выборов мы также не могли точно сказать, что это будет именно Медведев. Говорили и об Иванове, и о Зубкове, и о Фрадкове. Пока что и у Путина, и у Медведева астрономические уровни поддержки. Однако можно заметить по тем же опросам «Левада-Центра», что люди более критично относятся к тому, что происходит у нас в стране, и этот процесс может прогрессировать в том случае, если нефть не будет подниматься.

РЦБ: Либерализм становится более востребованным?

— В нашем обществе вряд ли – это скорее патернализм и желание получить больше поддержки от государства. Однако власти не смогут ее обеспечить, если экономика не будет развиваться. А этого не произойдет, потому что государственные меры поддержки неэффективны: 1,6 трлн руб. на экономику можно легко выкинуть из бюджета, от них все равно нет пользы. Раньше экономика росла на 7% в год, а расходы на нее – на 60%. Проще было бы откладывать эти деньги в стабфонд. Поэтому в условиях бюджетного дефицита либеральные идеи становятся снова востребованными у представителей власти, и она сама начинает эволюционировать в сторону более либеральной экономической политики.

РЦБ: Как будет выглядеть наш банковский сектор?

— Все разговоры по поводу «плохих долгов» уже начинают забываться. Эта тенденция возникла из-за того, что вся наша банковская система никогда не функционировала в условиях положительных процентных ставок. Они всегда были отрицательными. То есть мы имели инфляцию в размере 12—13%, ставки на межбанке — 2%, ставки по кредитам — 11—13%. Ставка рефинансирования была выше, но на нее никто не обращал внимания. Было очень выгодно занимать деньги на Западе, потом кредитовать в России и стимулировать потребительский бум.

Когда началась медленная и нерешительная девальвация, кредитование стало сворачиваться, но у банков появилась новая возможность заработать. Курс падал с середины ноября на процент в неделю, это был явный сигнал – надо продавать рубли. Получается 70% годовых доходности, гарантированных властями, и это убило наш экономический рост.

РЦБ: Темпы снижения ВВП в России были намного сильнее, чем в других странах, с которыми ее обычно сравнивают.

— Россия отличается от других пострадавших от кризиса государств. Азиатские страны затронуло уменьшение спроса на экспортные товары в США, поскольку 1% падения спроса в Штатах дает 3—4% снижения производства в КНР. Однако мы не поставляем в Америку машины и электронику, так что колебание спроса в США не коснулась нас так сильно. Мы не получили шок из-за сокращения объемов экспорта нефти, газа и нефтепродуктов, поскольку в ноябре – январе мы качали те же самые объемы сырья. Мы заработали ценовой шок, медленно девальвируя валюту. Когда банки поняли, что можно занимать деньги в ЦБ под 6—10% годовых, а на валютном рынке иметь до 100% годовых, когда курс рубля начал опускаться на 2—3% в неделю, все деньги начали вкладываться в доллары и евро. В то время как ставка по кредитам overnight подскочила до 20%, и стало понятно, что выдавать кредиты банки могут только по ставке не ниже 22—26% годовых, а брать их под такой процент никто не будет.

И вот отсюда и пошли плохие долги. Власти прекратили девальвацию, ЦБ перестал давать РЕПО и насыщать экономику деньгами, ставки поползли вниз. Ставки по кредитам уже дошли до 14—16%, и оздоровление постепенно наступает.

РЦБ: Нужна была единовременная девальвация?

— Нужно было отпускать рубль в свободное плавание, что ЦБ в конце концов и сделал. С февраля он практически не участвует в торгах. Совершенно очевидно, что девальвация на 30—40% была необходима, чтобы установить положительный торговый баланс и срезать импорт, поскольку экспорт сжался. Если рассуждать в терминах цены на нефть, то 40 долл./барр., которые были зимой, соответствуют уровню 2004 г. За 5 лет внутренняя инфляция превысила 50%. Если вычесть отсюда инфляцию в зоне доллара или в зоне евро — это около 10%, то получаем разрыв в 40% между внутренней и внешней инфляцией. Чтобы вернуть курс рубля по бивалютной корзине туда, где находится цена нефти, следовало опустить рубль на 30—40%.

Но поскольку процесс девальвации растянулся во времени и доходность была всем понятна, на валютный рынок кинулись все, в том числе и производители. Они перестали заниматься производством, бросали рубли на валютный рынок и пожинали плоды курсовой политики. Поэтому мы и имеем такой глубокий спад в начале года.

Мы наступили на те же самые грабли, что и 10 лет назад, когда государство гарантировало 70—80% годовых доходности в течение двух лет через ГКО. Тогда тоже производством заниматься было нерентабельно.

РЦБ: То есть для наших банков кризис пройдет зря?

— Внутренний спрос был перегрет потребительскими кредитами, которые финансировались за счет внешних займов. Когда ЦБ говорил о том, что будет укреплять рубль, было выгодно занимать под низкие проценты на Западе и получать здесь более высокую доходность. Началось безоглядное кредитование. Сейчас рост кредитов будет более умеренным, то есть мы вернемся на траекторию 2004 г.

РЦБ: Но сейчас на Западе деньги снова дешевеют, ставка LIBOR постоянно падает.

— Однако спрэды для нас увеличиваются, и объемы ликвидности уже не те, что были до кризиса. И занимать на Западе в тех же масштабах мы уже не будем. Когда банки удваивали свой внешний долг, когда это приводило к 30-процентному росту строительных работ – вспомним тот же проект «Москва-Сити», когда соотношение долг/ВВП постоянно увеличивалось, это говорило о том, что не все кредиты были эффективными. Конечно, крупные компании будут занимать на Западе, но в тех объемах. Когда «Газпрому» и «Роснефти» понадобятся крупные суммы, они обратятся на внешние рынки, потому что «одолжить» в России, например, 20 млрд долл. невозможно, у нас нет таких средств.

РЦБ: Кстати, сейчас чиновники говорят о новой распродаже госсобственности – хотят продать на рынке акции той же «Роснефти», ВТБ. Ждет ли нас новый этап приватизации?

— Все завит от цен на нефть. Если они будут повышаться, то все замыслы чиновников не будет реализованы. Государство сможет приказывать тому же ВТБ кредитовать неэффективные проекты, потому что приток нефтедолларов все равно оправдает и эти нерыночные действия. Если нефтяные котировки остановятся, то какие-то перемены вероятны. Все наши перемены происходили, когда падала нефть и сжимался платежный баланс.

Когда во второй половине 80-х нефть существенно снизилась, Советский Союз начал занимать деньги на Западе, но по условиям заимствований надо было открываться перед внешним миром. И это немало способствовало трансформации советской системы, которая была вынуждена поддерживать дружественные отношения с Западом, что в свою очередь привело к изменениям внутри системы. В 90-е годы, когда нефть была относительно дешевой, пошел качественный сдвиг в сторону либерализма, что обусловило важные институциональные преобразования. Затем нефть начала расти, и в середине 90-х годов система стала менее либеральной. Появились непрозрачные залоговые аукционы, политические игры вокруг переизбрания Ельцина на второй срок.

РЦБ: А потом наступил кризис 1998 года…

— Да, платежный баланс опять сократился до нуля, и требовалось проводить реформы. Поэтому первый срок Путина был очень продуктивным с точки зрения институциональных реформ. В 2002—2003 гг. началась реализация пенсионной реформы, были приняты Трудовой, Налоговый кодекс, последовала реформа «РАО ЕЭС». Сейчас цены на нефть упали, и снова заговорили о реформах. Так что все наши события – это производная от стоимости нефти.

РЦБ: Как же нам избавиться от сырьевой зависимости? В остальных странах того же БРИК такой сырьевой экономики нет.

— Власть во многом ориентировалась на запросы электората. Люди хотели национализации, всегда 60—80% населения считали, что крупный бизнес вреден. И то, что власти сейчас говорят о приватизации, делается вопреки воле электората. Поэтому проблема не в государстве, а в нас. Это ведь не государство пишет неприличные слова в лифте и устраивает все эти ужасные аварии на дорогах, это у нас такой стиль поведения. Происходящее у нас — это какая-то слепая вера в то, что правительство решит все проблемы, ив таком подвешенном состоянии мы находимся. 20 лет. Моисей водил евреев по пустыне 40 лет, то есть потребовалось два поколения на развитие нового мышления. Столько времени понадобилось Китаю, но там перемены еще не затронули политическую систему. Нужно инвестировать средства в образование, потому что общий уровень экономической грамотности невысок. Отсюда в нашем обществе такая смесь патернализма с цинизмом.

РЦБ: Китай стал примером для тех, кто говорит, что и при авторитарном режиме можно строить успешную экономику, тогда как раньше это было возможно только при демократическом управлении.

Е .Г. В Китае реформы осуществлялись на значительно более низком уровне, чем у нас. Власти там гарантировали права собственности внешним инвесторам, когда мы такого сделать не смогли. Мы выдавливаем некоторых собственников — как внутренних, так и внешних. В России нет стабильной и последовательной экономической политики, что, конечно, усложняет экономический рост. Отказ от либерализма начался в середине 90-х годов, и он продолжается до сих пор. Нужно, чтобы страной управляли люди, у которых нет советского прошлого. Надо, чтобы изменилось общество, чтобы оно стало более открытым, и тогда власть будет отвечать на его запросы.

РЦБ: Сейчас уже начали говорить о стратегии выхода из кризиса. Какой она должна быть?

— Есть принципиальное различие между нами и Западом. Если там внезапное увеличение расходов бюджета на 25—30% для помощи экономике — явление экстраординарное, то а нашем случае такая ситуация естественна. Наша экономика уже к этому привыкла. Для нас сокращение неэффективных расходов будет только благом, экономика от этого ничего не потеряет, пострадают только самые неэффективные структуры.

РЦБ: У нас дойдут руки до пенсионной реформы, чтобы деньги фондов пошли на фондовый рынок?

— Для этого необходимо радикально снизить инфляцию, потому что в условиях постоянного двузначного роста цен обеспечивать такую же доходность очень сложно. А все накопительные системы, которые озвучивало правительство, не могут функционировать в таких условиях. Когда инфляция будет на уровне 3%, заработает и ипотека, и другие схемы. Когда у нас цены повышаются на 11% в год, а проценты по вкладам находятся на уровне 7—8%, стимулов к сбережениям нет. А накопительная система действует только в том случае, когда сберегать средства выгодно.

РЦБ: Какой прогноз по экономическому росту на будущий год?

— Думаю, может легко получиться 5%, потому что сейчас мы находимся на крайне малых объемах производства. Сейчас идет восстановление денежного обращения, экономика оживает. В августе производство автомобилей упало на 85%, и в дальнейшем тот же АвтоВАЗ будет выпускать больше машин. Такая же ситуация в строительстве. Первые три месяца года мы вообще не работали, так что рост к такой слабой базе будет вполне впечатляющим.

РЦБ: Сейчас многие инвестдома завышают прогноз по развитию российской экономики, и мы видим все больше радужных оценок. У Вас нет ощущения, что мы возвращаемся в докризисный период, когда аналитики один за другим излучали оптимизм по поводу России, который во время кризиса оказался совершенно несостоятельным?

— Это психология рыночных аналитиков. Я хочу надеяться, что в моем случае это не совсем так. Мы не пересматриваем наши оценки каждый две недели. Я писал о неизбежности девальвации и о том, что ее нужно завершать в конце января, после чего мы увидим уменьшение процентных ставок, а летом начнется подъем экономики. Теперь мы прогнозируем резкое снижение инфляции в будущем году в условиях сокращения бюджетных расходов и количества заимствований. Я не исключаю, что по итогам нынешнего года инфляция может оказаться менее 10%.

Вообще фондовый рынок зависит от состояния денежной массы. Когда «пузыри» на рынке лопаются, они находят поддержку со стороны капитала, а не тех квазиденег, которые раздували цены на активы. Поэтому когда капитализация рынка стала меньше объема ликвидности в системе, стало очевидно, что нужно покупать акции.

РЦБ: Почему же тогда экономисты не смогли предсказать, что нынешний кризис достигнет именно такой глубины?

— Можно было говорить о том, что экономика росла слишком быстрыми темпами — в два раза больше среднестатистических. Пузырь надувался из-за высоких цен на нефть и огромного объема рынка деривативов. Однако никто не знал, какая именно дыра в балансе Lehman и Bear Stearns. Кроме того, была совершенно бесконтрольная игра carry trade, когда деньги занимались в Японии по нулевой ставке и вкладывались в американские облигации с доходностью 6%.

РЦБ: Сейчас объектом для carry trade становится Россия и другие развивающиеся рынки?

— Теперь все разворачивается в другую сторону. Доллар и фунт вполне могут стать мощными carry trade-валютами для развивающихся рынков.

РЦБ: А что будет с рублем?

— Во-первых, ЦБ перестал его таргетировать. С февраля курс стал более волатильным, тогда как на денежном рынке волатильность упала. То есть ЦБ скорее контролирует уровень ликвидности, причем разными способами. Это означает, что в следующем году мы будем наблюдать повышенную волатильность. Во-вторых, помимо цен на нефть будет иметь значение рублевая ликвидность. Курс в 36—37 руб. по корзине – достаточно равновесное состояние, поэтому я не вижу каких-то трендов с этой отметки в ту или иную сторону. Но это при том же уровне цены на нефть, как и сейчас.

Группа компаний "ИПП"
Группа компаний Институт проблем предпринимательства
ЧОУ "ИПП" входит
в Группу компаний
"Институт проблем предпринимательства"
Контакты
ЧОУ "Институт проблем предпринимательства"
190005, Санкт-Петербург,
ул. Егорова, д. 23а
Тел.: (812) 703-40-88,
тел.: (812) 703-40-89
эл. почта: [email protected]
Сайт: https://www.ippnou.ru


Поиск
Карта сайта | Контакты | Календарный план | Обратная связь
© 2001-2024, ЧОУ "ИПП" - курсы МСФО, семинары, мастер-классы
При цитировании ссылка на сайт ЧОУ "ИПП" обязательна.
Гудзик Ольга Владимировна,
генеральный директор ЧОУ «ИПП».
Страница сгенерирована за: 0.098 сек.
Яндекс.Метрика