«Сейчас всем заправляет риск-менеджмент»

Евгений, полтора года назад вы говорили, что на рынке доверительного управления останутся только квалифицированные инвесторы. Если посмотреть на вашу клиентскую базу сегодня, этот прогноз сбывается?

– Да. Но речь о квалифицированном инвесторе не в терминологии закона – как его определяют, скажем, нормативные акты ФСФР, а скорее о сознательном инвесторе, для которого вложения на фондовом рынке – часть долгосрочной финансовой стратегии.

Этим и объясняется отток средств из розничных ПИФов? Он продолжается те же полтора года, причем независимо от фазы, в которой находится рынок.

– Те, кто по каким-то причинам успел выйти из рынка до сентября 2008 года, сегодня, наблюдая со стороны, говорят «слава богу». Те, кто не успел, решили немного подождать – отрастет, начнем продавать. Рынок поднялся за первые месяцы 2009-го, и они делают то, что собирались, то есть выводят активы из ПИФов. И дальше лесенкой…

Появление у людей инвестиционного капитала, который не надо тратить на текущее потребление, бум потребительского кредитования, пики на фондовом рынке – все это сошлось в одной точке. Условно говоря, кто-то брал в кредит холодильник, а часть своей зарплаты нес в ПИФы, уверенный, что рост в них сполна компенсирует проценты по кредиту. Фактически получалось кредитное плечо: там «зашортили», здесь встали в «лонг». Но ситуация на рынке в прошлом году развернула две эти позиции против инвесторов, в очередной раз оставив им нелегкий выбор.

А институциональные инвесторы достаточно хорошо себя чувствуют. У нас с ними не осталось никаких проблем, которые бы касались убытков или неправильных переоценок, и в итоге отрицательного финансового результата. С конца прошлого года мы находились в переговорном процессе не только с инвесторами, но и с заемщиками и плотно занимались этой работой всю первую половину 2009-го года. В июле настала точка перегиба, когда капитал наших клиентов достиг того уровня, на котором они входили в рынок в начале прошлого года. С тех пор занимаемся привычным делом – зарабатываем доход. Вот вам разница между случайными людьми на рынке и квалифицированными инвесторами. Первые уходят, фиксируя убытки или выходя в ноль, вторые спокойно переждали момент и получают дивиденды за все свои «страдания».

Не получается ли, что институциональные инвесторы, обретая понимание, сами движутся к управлению, минуя вас – управляющие компании?

– Скорее, я назвал бы это повышением общей финансовой грамотности. Такое сравнение: теплое лето, яркая сочная листва на деревьях. Выглядит все хорошо и нарядно, но что там в глубине, за листьями – не видно. Это рынок до середины 2008 года. Но пришла осень, листья начали опадать, появилась некая прозрачность, глубина. И появилась возможность по-другому оценить перспективу. У инвесторов появилось понимание, что управление активами – более сложная вещь, чем думали раньше. Инвесторы стали больше уделять внимания именно процессам управления, разбираться в них.

Какие стратегии вы сегодня предлагаете институционалам?

– Сейчас всем заправляет риск-менеджмент. Рынок находится в положении «стоять-бояться». Бояться эмитентов, которые предлагают свои бумаги к выпуску, прогнозов аналитиков, макроэкономической статистики, реакции на те или иные действия монетарных властей в России, США, Европе. Сейчас не так много людей, которые думают о том, чтобы продать свой новый продукт, все хотят остановиться и переосмыслить, как управлять правильно тем, что уже есть.

Возьмем такую тему, как инвестиции в реальный сектор. До кризиса на рынок выходили эмитенты, которые говорили: вот мы хорошие, красивые, смотрите, какие у нас учредители, отчетность, мы хотим занять деньги путем размещения облигаций. И был шквал размещений, была определенная процентная политика, а вложения в долговые инструменты многие инвесторы считали почти безрисковыми. Но после событий 2008 года стали выясняться какие-то почти мистические вещи: не те учредители, не та отчетность, не тот механизм поручительства. На фоне «новейшей кредитной истории» мы пересмотрели и ужесточили кредитную политику, политику лимитов, которые выставляем на контрагентов. Мы провели своего рода селекцию, и список тех, с кем мы работаем или в принципе готовы работать, сократился. Раньше в него входило около 200 контрагентов как из реального, так и из финансового сектора. Теперь он меньше примерно вдвое. Причем негативно себя проявили не только частные корпорации, но и компании с госучастием.

Со многими дефолтами довелось столкнуться? Какова ваша политика в работе с проблемными эмитентами?

– К счастью, в портфелях наших клиентов доля проблемных активов некритическая. Но, например, не радует ситуация с РБК. Это частный случай, но показательный, поскольку эта структура очень близка к участникам финансового рынка. Если не ошибаюсь, первое IPO в России, и очень неприятно, что хорошо знакомые практически всем активным участникам рынка акционеры позволили себе довести компанию до дефолта по облигациям, в которые, кстати, размещались пенсионные деньги.

Что касается работы с проблемными активами, то наша общая позиция такая: мы ничего не списываем, это принципиальное решение. Мы либо возвращаем, либо договариваемся по понятной для нас и наших клиентов схеме, либо инициируем разбирательство в судах.

Управляющие недовольны эмитентами, которые допустили дефолт, клиенты – управляющими, которые покупали их бумаги. Некоторые утверждают, что проблемные активы намеренно «сливали» в клиентские портфели. Кризис доверия очевиден. Насколько сильно от него страдает ваша компания?

– Тут два основных посыла. Во-первых, если мы смотрим на эмитентов, то на нас смотрят наши инвесторы. Клиенты смотрят на наш рынок, переоценивают, с кем они работают, с кем им продолжать бизнес. И я соглашусь с вами, что в какой-то момент были различные ситуации, которые, скажем так, могли неблагоприятно отразиться на общем доверии к индустрии. Эти моменты пусть остаются на совести тех участников рынка, кто их допустил. Только нужно помнить, что у инвестора всегда имеется возможность «голосовать ногами». С другой стороны, велся нормальный переговорный процесс. И если возникала необходимость в исках, то не только из-за каких-то непреодолимых разногласий между инвесторами и УК, в какой-то мере это было продолжение того же самого процесса. Но еще раз говорю, к сожалению, случались ситуации, которые не вписывались в этот сценарий.

И второй момент. Если правильные вещи делать не только с твоей точки зрения, но и ставя себя на место контрагента, то копится долгосрочный «актив» под названием «репутация». Тот период, который мы прошли, в том числе обсуждая тревожащие наших инвесторов вопросы, позволяет сказать: нам удалось сохранить этот «актив».

И частные инвесторы, и институциональные все больше инициативы берут в свои руки. Не опасаетесь, что ваш рынок – доверительного управления – сузится?

– Нет, нормальная ситуация. В любой стране после кризиса она случается. Другое дело, что надо отдавать себе отчет в том, что велосипед уже изобретен. Можно покрасить его в другой цвет, изменить размер колес, но ничего принципиально нового вы в его схеме уже не придумаете. Инвесторы, которые сами пошли управлять своими деньгами или собираются это сделать, позанимаются год-два и вернутся к услугам ДУ. Возьмем институциональных инвесторов. Кроме результата, выраженного в приросте капитала, для них важен и другой момент – распределение ответственности. Конечно, НПФ может потратить деньги и нанять штат сотрудников, которые будут управлять его ресурсами. Но тогда вся ответственность концентрируется в фонде. Разделить ее уже не с кем, а ведь одна из функций УК – это принять на себя долю ответственности за конечный результат.

В чем измеряется эта доля?

– В капитале компании. Представьте себе ситуацию: я как инвестор оказываюсь в тупике, и мне ничего не остается, кроме как идти в суд. Тут встает вопрос: а что есть у УК за исключением команды управляющих и аналитиков? Остается капитал. Если какими-то противоправными действиями компания нанесла ущерб учредителю ДУ и это подтверждено решением суда, то другого источника компенсации потерь нет. И требования к достаточности собственных средств должны повышаться, привязываться к объему активов под управлением.

А частного инвестора, который отвечает только перед собой, вы не боитесь потерять? Многие из них без профессиональной помощи в этом году немало заработали.

– Если вы хотите сами работать на рынке акций – пожалуйста. Но через год это вам надоест, запутаетесь в эмитентах, акциях, облигациях. Вы просто устанете. Это как оплачивать счета за сто квартир, причем ежедневно. Мы продаем услугу, а услуга всегда направлена на то, чтобы облегчить жизнь клиента, в том числе экономя его время и усилия.

Иные инвесторы теперь считают, что им нужно было ежедневно отслеживать транзакции своего управляющего. Однажды они обнаружили в своих портфелях кучу дефолтных облигаций…

– Здесь мы возвращаемся к вопросу о репутации. Проблемные бумаги в портфеле клиента на совести конкретного управляющего. От него уйдут в конечном итоге. Я не помню ситуации, чтобы инвесторы требовали у нас ежедневного отчета.

Но обжегшись в одной компании, клиент будет ассоциировать негативный опыт и с другими…

– Не думаю. А вообще, у инвесторов короткая память. Когда проценты по вкладам бьют доходность по облигациям и по рынку акций, все ищут спасения в банках. Но ставки падают, в следующем году, судя по всему, они будут еще ниже – процентов восемь. И многие опять скажут: «Нет, это нам неинтересно, вон фондовый рынок растет на 150%». И пойдут туда.

Вы считаете, будет такой рост?

– Я не могу сказать, сколько это будет: 20–30–40%. Год назад мы упали очень низко. В ближайшие три-четыре года на рынке будет достаточно высокая волатильность, будут возникать сложные ситуации. Но то, что в конце года мы будем видеть положительный результат относительно его начала, – вероятность очень большая.

Кроме глубины падения, какие фундаментальные факторы будут влиять на рынок?

– Прежде всего, увеличение с течением времени прибыли компаний. Усилиями властей в экономике создана большая ликвидность. Она надувается, как резиновый шарик. И в конце концов по мере снижения кредитных рисков она пойдет в реальный сектор. Второй фактор – это ситуация с долларом. Представьте, что все продали один и тот же актив под названием «доллар США». Когда-то этот «шорт» будет закрыт. Пока ФРС поддерживает политику низких ставок, но однажды она заявит, что макроэкономические показатели говорят о преодолении кризиса. И все побегут покупать доллар, закрывать тот самый «шорт». Соответственно, деньги потекут оттуда, где они сейчас: из акций, долговых инструментов, номинированные не в американской валюте, просто из других валют. В результате получим локальное снижение.

Сколько у вас активов под управлением?

– Общая цифра по группе компаний – около 66 млрд рублей, а если говорить об индивидуальном ДУ средствами состоятельных частных клиентов и корпораций – порядка 21 млрд. Кстати, за два последних месяца мы наблюдаем живой интерес со стороны инвесторов.

В чем он выражается, начался приток?

– О притоке пока говорить рано, но тенденция намечается. Инвесторы, с которыми у нас есть связь, стали активно интересоваться, что мы думаем о рынке, каковы прогнозы. Еще полгода назад такого не было. Сейчас же число обращений в отдельные дни выросло, кстати, по вопросам приобретения паев ПИФов бывает до 500 в неделю. Появился интерес размещать деньги и у корпоративных клиентов.

За время кризиса вам доводилось принимать сложные менеджерские решения, например сокращать кого-то?

– Самые сложные решения приходилось принимать в ходе переговоров с клиентами. Что же касается персонала, то мы вообще никого не сократили. По нашим расчетам, акционерного капитала вполне хватает, чтобы пережить кризис. Мы выбрали консервативную политику по размещению собственных средств. Еще в 2007-м инвестировали их в ликвидные и неволатильные инструменты, в основном на денежном рынке. Когда кризис перешел в острую фазу, проанализировали наши обязательства перед клиентами, оценили собственные возможности и решили, что средств достаточно. Поэтому мы никому не урезали зарплат, хотя и не повышали. Задача была сохранить коллектив, правильно оценить отношения с клиентами.

Бонусы выплачивали?

– Нет.

Чем нынешние клиенты отличаются от тех, что приходили до кризиса?

– Это одни и те же инвесторы, да и запросы те же. Мы свою задачу видим в том, чтобы строить долгосрочный системный бизнес, который не измеряется в интервале квартала, месяца или года. Неправильно, по нашему мнению, зарабатывать так: сегодня вы вошли, завтра мы сняли с вас комиссию, послезавтра все упало, и вы ушли, а мы про вас забыли. Мы пытаемся строить отношения на длительное время с теми, кто видит себя далеко.

То есть, если к вам придет человек и скажет, что он хочет разместить деньги на полгода, вы с ним работать не будете?

– Мы предложим ему ПИФ.