Анатолий Быков: “Всю жизнь буду помнить КрАЗ”

Пока следователи выясняли, готовил Быков убийство Вилора Струганова или нет, в пригороде Красноярска на площади более 10 га полным ходом шло строительство новой резиденции предпринимателя. Выйдя на свободу, Быков поселился в живописном месте на берегу Енисея и бросил алюминиевый бизнес.

Со стороны может показаться, что пребывание в “Лефортово” “укатало” человека, который когда-то контролировал КрАЗ. “Он по-прежнему очень влиятельный и популярный в городе человек, народ его очень любит”, — возражает соратник Быкова, депутат Заксобрания Олег Пащенко. Заместитель губернатора края Юрий Олейников говорит, что краевые власти не воспринимают Быкова как оппозиционера. “Мы знаем, что учрежденный им блок участвует в выборах по всему краю, но его политическая деятельность не вызывает у нас тревоги”, — говорит Олейников. А в интервью “Ведомостям” Анатолий Быков сказал, что краевым властям не стоит расслабляться — у него серьезные политические амбиции, которые на данном этапе мешают выстраиванию его нового бизнеса.

— После выхода из “Лефортово” ваша жизнь круто поменялась. Тяжело чувствовать, что недавно ты был на коне, один из главных людей в крае, а теперь нет?

— Знаете, я за это время не изменился. Я везде был на коне, даже в тюрьме. Я побывал в 10 тюрьмах в Венгрии и России. В камерах со мной сидели разные люди, и любой из них вам скажет, что я всегда чувствовал себя лидером, тюрьма не сломила меня. А после тюремных гонений народ стал любить меня еще больше.

Вы знаете, люди, из-за которых я оказался за решеткой, сделали меня самым известным человеком в крае и далеко за его пределами. Я был в Киеве, Ялте, Питере, во многих других городах — везде ко мне на улице подходят люди, здороваются, просят автограф, хотят сфотографироваться на память.

— Популярность ваша выросла, но бизнеса-то алюминиевого вы лишились. Почему, выйдя из “Лефортово”, вы не стали бороться за восстановление вашей доли в КрАЗе, которая была размыта “Русалом” в ходе допэмиссии? Не стали рисковать, чтобы опять не оказаться там, откуда вернулись?

— Когда я приехал в Красноярск, то увидел, что завод полностью контролируется “Русским алюминием”. При этом руководство компании действует исключительно в собственных интересах. Я понимал, что за компанией стоит государственная система и борьба с ней — это политическая борьба. Если бы я начал ее, это могло бы иметь негативные последствия и для меня, и для противоположной стороны. Я решил продать остатки своего пакета.

— Чем Анатолий Быков до “Лефортово” отличается от нынешнего?

— Я сам не изменился, но стал по-другому относиться к людям. Сейчас более тщательно отбираю людей, стараюсь привлекать в политику людей чистоплотных. Я хорошую школу прошел, стараюсь теперь не допускать ошибок.

— Какие воспоминания у вас остались о “Лефортово”?

— Самым тяжелым было осознание того, что ты находишься не на свободе, не можешь покинуть эти стены. Но все в “Лефортово”, и моя жена, и адвокаты удивлялись, глядя на меня. Я не терял оптимизма, каждый день, какой бы ни была погода, выходил на прогулку, каждый день занимался спортом, чтобы не терять форму. Много читал.

— А Дерипаску вы простили?

— Я его забыл.

— Он лишил вас многого. Нет желания отомстить ему?

— Нет. Он был моим оппонентом, а не предателем, как некоторые мои бывшие соратники.

— Вы продали доли и в других компаниях, например сотовом операторе “СибЧелендж”. Решили начать жизнь с чистого листа? Каким бизнесом стали заниматься?

— Я действительно продал доли в компаниях, которые уже не приносили мне доход. Деньги вложил в новые интересные проекты, построили завод “СКАД” — лучший в Европе по выпуску алюминиевых колес.

— Кто ваши партнеры по этому проекту?

— Бывший директор КраМЗа [Красноярский металлургический завод] Александр Кузнецов, другие специалисты, которых я знаю как исключительно профессиональных и деловых людей.

— А когда “СКАД” начнет приносить прибыль?

— Первую прибыль ждем к концу года, но сначала она будет символическая. К концу года завод выйдет на оборот $1 млн. Спрос на российском рынке — 3 млн шт., так что думаем построить рядом аналогичное производство.

Правда, у нас уже появились проблемы: налоговая инспекция в прямом смысле слова житья не дает, проверки разные устраивает. Казалось бы, человек новое предприятие построил, создал 300 новых рабочих мест, власть с него за это пылинки сдувать должна, а вместо этого начинают палки в колеса ставить. Налоговики уже два суда проиграли, но все никак оставить нас в покое не могут.

— Они отказываются возвращать НДС по экспорту?

— Да, мы обратились в судебные инстанции и уже дважды доказали, что “СКАДу” надо возвращать НДС. Теперь налоговые органы, видимо, обратятся в Высший арбитражный суд. Но мы все равно добьемся своего.

— По какому поводу налоговая проверки устраивает?

— А нет никакого повода. Меня КрАЗ очень многому научил — я всю жизнь буду помнить КрАЗ, детям своим рассказывать буду. Именно там я получил экономическое образование как руководитель, организатор. Но все равно что-то ищут — может, теневой капитал Быкова, может, еще что.

— Помимо “СКАДа” какие проекты вы начали?

— У меня была идея построить в Красноярске завод по переработке мусора. Предложил администрации города, там с неохотой поддержали мою идею, и на этом все остановилось. Я подождал, обратился в Емельяновский район с аналогичным предложением, сейчас просчитываем предложенный проект.

— Почему вашу идею не поддержали?

— Сейчас мусор свозят на полигоны под Красноярском. Я спрашивал у чиновников: когда полигоны будут заполнены, куда вы будете свозить мусор — в городе оставлять, что ли? Очевидно, на их срок правления полигонов для захоронения мусорных отходов хватит.

Я подумал, что, если это будет никому не интересно в Красноярске, я буду лоббировать эту инициативу в другом субъекте Федерации.

— Насколько я знаю, вы заинтересовались сельскохозяйственным бизнесом.

— Да, в 2003 г. специалисты в области сельского хозяйства, которые со мной сотрудничают, купили у государства контрольный пакет акций птицефабрики в Назаровском районе — АО “Владимирское”. Но бывший руководитель и его команда не хотели покидать свои кресла, пришлось решать вопрос на законодательном уровне. Даже сейчас, когда новая команда молодых специалистов пытается сделать птицефабрику рентабельным предприятием и это начинает получаться, бывшее руководство все равно мешает работать. Два сезона подряд кто-то жжет сено, которое заготавливали на зиму. Наверное, они ждут, что к ним применят нетрадиционные способы.

— Вы думаете, вас провоцируют?

— Именно. Но мы не поддадимся на эту провокацию.

— Вы недавно купили село Глядено. Там все спокойно?

— Пока да. Это село я оформил в личную собственность. Там 3000 га земли. Но я его купил не для того, чтобы зарабатывать деньги. Я хочу провести там эксперимент. Планирую для ребят из Дома детства “Иван да Марья” построить в Глядено собственное жилье, дать им работу. Технику уже закупили, маленькие трактора, чтобы ребята сами могли обрабатывать землю, сажать картошку и другие овощи. Они смогут самостоятельно разводить лошадей и держать подсобное хозяйство. Я уверен: труд — это лучшее воспитание.

— Вам или вашим партнерам принадлежат другие сельхозпредприятия?

— Нет.

— Но вы хотели взять в управление другие птицефабрики в Красноярском крае.

— Хотел, не отдали. В период предвыборной кампании в Госдуму РФ в 2003 г. я объехал красноярские птицефабрики, которые готовились к приватизации, оценил их состояние. Я сказал краевым властям: не продавайте их, они рентабельны, отдайте мне их в аренду, и я покажу, как можно улучшить их работу, потом придет время, я выкуплю их. Но власти решили иначе — они во всем видят политическую подоплеку.

— В центре Красноярска напротив здания администрации завершено строительство большого бизнес-центра, который принадлежит вам. Во сколько обошлось строительство? Что еще вы строите?

— Я деньги не считал, это не моя работа. Есть специалисты, занимающиеся этим. А строительством и дальше хотел бы заниматься. Планировал в Красноярске построить центр современного искусства, медицинский центр, стадион, рынок, но городские власти затягивают выделение земли для реализации этих проектов.

— Почему?

— Не хотят, чтобы мой имидж улучшался на конкретных делах. Но ничего, мы все равно построим, не при этой власти, так при другой.

— А есть у вас более удачные проекты?

— Я участвую во многих компаниях, но люди, с которыми я работаю, попросили не упоминать их.

— Получается, что вам мешают вести бизнес и, по сути, переводят на нелегальное положение, если вы скрываете названия компаний, в которых вы участвуете, для того чтобы не навредить им.

— Отчасти да. Просто те люди, вместе с которыми я владею компаниями, не такие самостоятельные, как я, у них действительно могут возникнуть проблемы. Но они всегда рядом со мной, поддерживают мои проекты и рады нашему плодотворному сотрудничеству.

— А какой бизнес станет для вас основным?

— Строительный. Буду заниматься коммерческим строительством в Красноярске.

— Вы поддерживали мэра Красноярска Петра Пимашкова, а теперь он отказывается поддерживать ваши начинания.

— Я привык к ситуации, когда я привожу человека к власти, а он через некоторое время начинает действовать в своих интересах. Поверьте, мне лично от этих людей ничего не надо, пусть они работают на благо народа, не более. Я мэра поддерживал на выборах, а он отплатил мне тем, что с его подачи четырех моих единомышленников-одномандатников сняли с выборов в городской совет. С тех пор у меня с ним вообще нет никаких отношений. С Быковым можно играть в такие игры только один раз.

— Не рассматриваете ли вы возможность на следующих выборах мэра составить ему конкуренцию?

— Об этом пока рано говорить, хотя мне поступают предложения. Время покажет.

— Александра Хлопонина вы не поддерживали на выборах. Как оцениваете его деятельность?

— Он неплохой специалист, молодой, грамотный. Я поддерживаю заявления, которые он делает, но ведь есть еще и действия…

— А у него слова расходятся с делом?

— Совершенно верно. Для действий и поступков он еще молод. Наверное, именно поэтому обстановку вокруг себя воспринимает несерьезно.

— Не хватает опыта?

— В первую очередь, думаю, желания и понимания того, как нужно реализовывать правильные идеи. Да, многие из его команды получили хорошее образование. Если сравнивать команды Лебедя и Хлопонина, это небо и земля. Но если смотреть объективно, пока не получается у них сделать экономический рывок. По всем основным показателям в крае идет падение, ситуация медленно, но ухудшается. Вот решили повысить тарифы, чтобы пополнить бюджет. И это в крае, который больше всего в России производит электроэнергии! Но если уж повышать тарифы, могли бы сделать это за счет промышленных предприятий, не надо было взваливать эту ношу на плечи пенсионеров и стариков.

— А как вы оцениваете то, что делает президент?

— То, что происходит сегодня в стране, вызывает разочарование. Я никогда не мог подумать, что государство станет экономить на стариках, ветеранах, инвалидах. Я имею в виду монетизацию льгот, реформу ЖКХ. В других областях — медицине, образовании — тоже мало что делается. Президент говорит: у нас сегодня две проблемы — армия и сельское хозяйство. Я с ним согласен. Сегодня в армии творится произвол, но ведь ни одного генерала не разжаловали и не посадили за это.

— А что государство, по-вашему, должно делать?

— У власти должно быть больше воли и решительности, чтобы контролировать ситуацию в стране, главным образом через сбор налогов. Руководители заводов в Красноярском крае ведут себя так, будто бы идет игра, в которой они выступают в роли неких смотрящих за заводами: хочу — плачу налоги, хочу — не плачу. Когда я был руководителем КрАЗа, мы обеспечивали треть краевого бюджета живыми деньгами, на предприятии трудилось 15 000 рабочих. Сейчас ситуация на заводе совершенно иная: произошло повальное сокращение рабочих, уменьшились налоговые отчисления в краевую казну. Мне ставили в укор, что у меня нет специального образования, что я учитель физической культуры, но я всегда мог найти общий язык с экономистами, производственниками, убедить их и зарплату платить, и налоги, и содержать лучшую в городе социальную сферу.

— В одном из интервью вы сказали, что, если бы вам дали власть в крае хотя бы на три месяца, вы бы организовали сбор налогов в полном объеме. А как бы вы этого достигли?

— Не надо выдумывать ничего нового, надо просто убедить руководителей предприятий соблюдать законы. Я об этом писал в письме Владимиру Путину, когда его назначили и. о. президента. Я тогда находился в Венгрии. Я одобрял, что молодого, грамотного, энергичного человека, бывшего спортсмена поставили во главе государства. Он выходец из КГБ, государственный человек. Я думал, что он займет жесткую позицию, будет работать в интересах государства. Но уже который год ситуация пробуксовывает, трудно понять почему. В том же письме я писал, с чего надо начать. Необходимо посадить бизнесменов за стол переговоров. Президент пытался найти с ними общий язык, но время показало, что безрезультатно. Значит, надо искать другие пути решения проблемы.

— Так как их надо убеждать, чтобы они платили налоги?

— Надо собрать предпринимателей и поговорить с ними по-мужски, без представителей СМИ. Их Россия сделала супербогатыми людьми. Например, “Норильский никель” был куплен за $400 млн, а прибыль предприятия составляет $1 млрд. Нужно искать компромиссы, договариваться, чтобы владельцы активно участвовали в социальной сфере города и края.

— Ну, предположим, договорились, а они по-прежнему не хотят платить налоги, как их можно убедить?

— Есть методы убеждения, во всех странах их используют. Посмотрите, что в Америке за неуплату налогов делают? Необходимо позаимствовать способы воздействия у зарубежных стран.

— То есть надо в тюрьму, как Ходорковского?

— Надо штрафовать, наказывать и только в крайних случаях сажать в тюрьму. А с Ходорковским так не надо было поступать. Он создал одну из самых лучших нефтяных компаний. Надо было к нему другие методы убеждения применять. Заинтересовать его работать в России. Ради своей империи он, может быть, согласился бы.

— Идею назначения губернаторов вы поддерживаете?

— Полностью.

— Но вы же критикуете и федеральные власти, и краевые. Если президент неэффективен, может ли он назначить эффективного губернатора?

— Да, вопросы есть, но в этом случае президент будет отвечать за человека, которого он назначил. И ответственность за то, что будет происходить в регионе, будет лежать уже и на вертикали власти президента.

— После выхода из “Лефортово” вы пытались вернуться в большую политику, избраться депутатом Госдумы, но ваши документы забраковали. Вы не считаете, что губернатор причастен к тому, что вас не пустили в Думу?

— Все было заранее спланировано. Быкова многие боятся — боятся честной и открытой борьбы, потому что знают, что в таком случае меня не победить. Но, как говорится в русской поговорке, кто старое помянет… Сейчас у меня с Хлопониным деловые отношения, между нами нет конфликтов. Да, я его критикую, я имею на это право: я политик, у меня есть свой блок и в Законодательном собрании, и в горсовете.

— Насколько сильно вы сейчас вовлечены в политику?

— Я серьезно занимаюсь политикой. Я уже получил самое высокое политическое образование, отсидев в 10 тюрьмах. За это время я прочел нашу историю, мне есть с чем сравнивать то, что происходит в наши дни. Я когда в Госдуму избирался, объехал весь край, побывал в таких глубинках, в которых электричества никогда не было. На меня там дико смотрели, они не знали, что за выборы такие идут. Поэтому я, как никто другой, знаю, как сегодня живут люди и как сделать так, чтобы их жизнь стала лучше.

— А появится ли у вас возможность воплотить в жизнь ваши идеи?

— Я выбрал свой путь. Мы зарегистрировали партию “Евразийский союз”, хотим с низов создать партию федерального масштаба, которая будет добиваться объединения России, Белоруссии, Казахстана, других республик бывшего СССР. Будем двигаться вперед, народ будет нам доверять, в конечном итоге доверит нам и власть.

— Свое будущее вы связываете больше с политикой или с бизнесом?

— Для меня всегда была и остается на первом месте общественная жизнь. Я на благотворительность трачу денег больше, чем кто бы то ни было в России. Мне доверяет народ, и я чувствую ответственность перед ним.

— А возможностей купить крупное предприятие уже не осталось…

— Не в этом дело. У меня слишком обширное поле деятельности в разных направлениях, если бы я взял какое-то крупное предприятие, мне надо было бы бросить политику и заниматься только этим. На черный день я себе денег оставил. Для меня главная задача в жизни — оставить след. Я по улице спокойно не могу пройти — ко мне от мала до велика подходят, разговаривают, благодарят за помощь. Я построил пять храмов, каждый день люди приходят в храм, и многие из них помнят об этом.