Человечество стоит на пороге прорыва

С чего все начиналось? Какое получили образование?

Я вырос в естественно-научной среде. Кроме меня и моей двоюродной сестры, у нас в роду все физики. По-видимому, и я непременно стал бы им, но поскольку с детства любил радиотехнику, всегда чего-то мастерил, то окончив школу, поступил в Московский электротехнический институт связи (МЭИС). Прошел хорошую школу, там заставляли думать по-настоящему. Учить формулы – потеря времени, их необходимо понимать, уметь вывести. Я успел получить классическое техническое образование тогда, когда к нам ехали учиться со всего мира, и русская высшая школа считалась одной из лучших в мире.

Кем хотели стать в детстве? Был ли у вас кумир?

Я с почтением отношусь к Эйнштейну и Тесла, но кумиров для меня нет. Все мальчишки с восхищением смотрят на своих отцов, и тут я не был исключением, тем более что мой отец добился значительных результатов в науке. Кроме того, ему еще удавалось заниматься политикой, и даже в Брежневские времена он был официально признанным диссидентом. Все Прометеи непременно плохо заканчивают. Ему неоднократно предлагали переезжать, но он остался, боролся, доказывал и быстро, преждевременно угас. Вместе с тем он был удивительно умным и прозорливым человеком, искренне верящим в свое дело, поэтому он всегда будет планкой и ориентиром для меня.

А вас приглашали уехать?

Предлагали. Но для меня, выросшего за железным занавесом и ничего не знающего о внешнем мире, это было равносильно прыжку с обрыва. И я абсолютно не жалею, что остался. Я не сентиментален, у меня нет тоски по березкам, поскольку я вырос в Азии среди хлопка, но и к его отсутствию я привык с 84-го года. Остается что-то необъяснимое и непонятное, что держит именно здесь. Но когда я думаю о своих детях, то понимаю, что это только им решать, где жить. Все будет зависеть от условий, политического и социального климата в стране.

Как вы считаете, можно ли сегодня, в нынешних условиях построить нормальный собственный бизнес?

Можно, но дальше идет не точка, а запятая, и начинаются «если»: если вы в достаточно развитом регионе – в неразвитом можно столкнуться с сильным рэкетом; если вы достаточно самостоятельны для того, чтобы предприятие не отобрали «рейдеры»; если вы не играете в политику - при смене партийности можете отправиться в район Читы. Этих «если» набегает столько, что ни в каком предприятии невозможно быть уверенным на 100%. И хотя оптимизм – это отсутствие информации, все же возможность есть. Верить хочется. И дальше, мне кажется, этот ответ будет больше склоняться в сторону «да» от всех этих «если».

Какие, на ваш взгляд, основные проблемы современного бизнеса?

Идут прорывы лишь в тех направлениях, которые лежат на фундаментальных стыках: биофизика, биохимия. Нанотехнологии – надуманное маркетинговое понятие. По сути, разговор опять же идет о коммерческой отдачи междисциплинарных исследований вещества на молекулярном уровне. В менеджменте обычно успехов добиваются люди с разным базовым образованием. В системе образования мы имеем обратную ситуацию: есть объективные причины. Чем отличается институт от университета? В институте готовят людей, заточенных под одну конкретную профессию, в университете – универсальных. А сейчас даже наши университеты готовят узкоспециализированных специалистов. Не дают кругозора.

В менеджменте, и в науке, и бизнесе обнаруживается сильная нехватка квалифицированных кадров. Из-за нехватки кадров приходится приглашать иностранных специалистов, а у наших опыт от этого не прибавляется.

А есть ли предпосылки к изменению ситуации? Какие, на ваш взгляд, наиболее возможные пути развития мировой и Российской экономики?

Обычно замкнутый круг разрывается во время кризиса. Сейчас человечество стоит на пороге прорыва. Такого, например, как создание всемирной глобальной интернет-сети. , Например, сейчас благодаря Интернету, компания Microsoft может прибегать к услугам программистов по всему миру. Другой возможный и ожидаемый прорыв – термоядерный синтез. Возможно, это будут японцы, поскольку после Чернобыля все, кроме них, шарахнулись от ядерной энергетики. Возможно европейцы - процессы интеграции явно пошли на пользу европейской науке. Многие ученые полагают, что к тридцатым годам это должно произойти. Понятие денег как всеобщего измерителя – заблуждение, подобным измерителем является энергия, возможно, эквивалентной величиной станут джоули. Сильно изменится структура рынка. Изменится геополитика, изменится скорость развития стран. Появится новая супердержава – Индия. Сейчас у этой страны главная проблема – энергетика, но уже сегодня они лидеры в фармацевтике и их специалисты в бухгалтерском учете – аутсортинге тоже на хорошем счету.

Оправдаются ли инвестиции в Сочи?

Те инвестиции, которые направляются государством – только верхушка айсберга частных влияний. Стратегия государства – точечным, правильно взвешенным ударом вытянуть весь регион. Строительный бум создаст рабочие места, будет способствовать притоку рабочей силы, росту индустрии стройматериалов. А это в свою очередь вызывает потребность в развитии транспортной сети. Потом будет развиваться гостиничный бизнес, который возможно к четырнадцатому году сможет предоставить гостиницы общемирового уровня звезды на три, в большее пока не верится. В тоже время для среднестатистического семейного отдыха они будут слишком дороги, что означает приток денег в соседние регионы, куда, не найдя места в Сочи, поедут эти люди. Кроме того при грамотной государственной политике число людей способных позволить себе покататься на лыжах в Сочи существенно увеличится. Взять, к примеру, родовые замки под Глазго, аренда которых на Рождественские каникулы для шумной компании составляет 400 фунтов.

Как вы стали одним из первых кооператоров в Москве?

В конце 80х - начале 90х, когда я учился на четвертом курсе, задали сделать практический проект. Проект я сделал, однако преподаватель не поверил, что он может работать, был резок и заявил, что студенты вообще ничего дельного сделать не могут. Я разозлился, зашел за другом, и мы пошли делать кооператив – тогда не было особых механизмов, и все приходилось придумывать самому. Никто так же не верил в реальность идеи реализовывать и продавать студенческие идеи, однако к окончанию института у нас уже был оборот около двух миллионов рублей старыми. В какой-то момент мы перешли на продажу компьютеров. Потом начался сезон охоты на кооператоров. За то, что получали официально заработную плату 250 тысяч на 7 человек, а не на завод в 4000 рабочих хотели исключить из комсомола. Но потом просто предложили, раз вы такие эксплуататоры финансируйте культуру. Мы согласились открыли первую не государственную студию аудио- и видеозаписи и тиражирования, которая находилась в МГТУ им. Баумана и сеть видеосалонов, открыли много филиалов, на базе стройтреста «Юнистрой» решили строить дома и по социальным ценам сдавать. Начали развиваться как крупная корпорация, но на пороге девяностых, которые мы не пережили вместе с Комсомолом.

Как пришли в консалтинг и почему решили из него уйти?

Просто хотелось понять, почему все развалилось. Дело в управлении рисками. Нами не было выстроено системы экономической устойчивости и безопасности. Корпоративная культура тогда еще не сложилось, крупные капиталы попали в руки непрофессионалов, а учиться на чужих ошибках тогда возможности не было – учились все на своих.

А ушел по нескольким причинам. Прежде всего, консалтинг имеет сильные ограничения - полномочия по принятию решения. На настоящий момент отрасль консалтинга находится в кризисе роста, объемов и качества. Отрасль отстала по доходности и превратилась в хорошую кузнецу кадров для бизнеса, а не на оборот. Консалтинг превратился в замену системы образования. Остаются только единицы «ветеранов броуновского движения», вокруг которых постоянно меняются кадры. Удержать в консалтинге толкового человека очень сложно. Представители консалтинга оказываются в ситуации «сапожника без сапог». Дело в том, что нет национального мегабренда, нет качественной марки – если компании смогут консолидироваться, то проблема решится.

Возможно ли объединить ведущие компании в единую госкорпорацию?

Тяжело, но нужно, и только не в госкорпорацию. Поскольку изначально государство никогда не может быть эффективным собственником. На мой взгляд, есть только несколько причин, по которым компания имеет право быть государственной: закрытая и стратегически важная сфера деятельности, когда компания оказывает услуги, входящие в обязанность государства (инфраструктура).

Пока объемы консалтинга очень не велики. Рынок не структурирован, лидера на нем нет.

Почему ушли именно в «Норильский никель»?

В консалтинге закончились глобальные задачи, а в нем как раз появились. Изначально приходили на контрактной основе не навсегда для конкретной задачи – реорганизации предприятия. По фондовым индексам вы можете судить, насколько успешно мы справились со своей задачей.

А сейчас что интересно?

Существует несколько хороших серьезных предложений, но пока рано говорить о конкретном месте. Скорее всего, мой выбор за венчурным бизнесом.

Остается ли время на личную жизнь?

У меня много интересов вне бизнеса. Мы достаточно давно с друзьями играем блюз. Семья и дети тоже имеют первостепенное значение. Все дело в приоритетах, в психологии. Ради чего работа, весь этот бизнес и зачем нужны деньги. Идеалы меняются со временем. Сейчас для меня главное минимизировать риски своих детей. А на досуге с удовольствием читаю научную и документальную литературу. Сейчас, например, сопоставляю автобиографии фельдмаршала фон Манштейна и маршала Жукова.