"Шляхетская гордость"

В современном мире Россия и Польша все чаще рассматриваются как конкуренты за инвестиции, за привлечение к себе тех или иных производств, за расположение логистического хаба и так далее. По данным исследования европейского инвестиционного климата в 2008 году, проведенного Ernst&Young (опрошено 834 топ-менеджера международных компаний), Россия заняла третье место в Европе по привлекательности в качестве возможного места для нового инвестиционного проекта или расширения старого.

Первое место заняла Польша.

Конкуренция между нашими странами неизбежно будет обостряться по мере реализации Россией практических шагов к тому, чтобы стать мировым (или уж как минимум региональным) финансовым центром. Польша претендует на статус центра тяготения капитала — не только финансового, но финансового в особенности — в том же регионе мира, что и Россия. Поэтому есть смысл всерьез изучить этого конкурента. Изучить для того, чтобы обыгрывать.

В недавнем номере «Эксперта» (см. № 21, «Оазис будущего» ) подробно рассказано о роли Варшавской фондовой биржи в проводимой Польшей политике, ставящей целью создание в Варшаве международного финансового центра. Предмет данной статьи — преследующая ту же цель политика Польши в отношении банковского сектора и особенно в отношении иностранных банков.

Размер имеет значение

Говоря о Польше, следует иметь в виду, что речь идет — по европейским меркам — о большой стране. Дело не только в историческом наследии, хотя и в нем тоже: в XVI веке Польша была крупнейшей и самой мощной, в XVII веке — одной из двух крупнейших держав востока Европы. Именно польское войско короля Яна Собеского в 1683 году разгромило турок под Веной, остановив победоносное продвижение османов в Европу, продолжавшееся несколько столетий и сокрушившее Византию, Венгрию, Болгарию и Сербию.

И в современном мире полякам есть что предъявить помимо воспоминаний о славном прошлом: Польша — вторая по размеру после России экономика Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), ее ВВП за 2007 году составил 308 млрд евро (против 942 млрд евро в России, разрыв троекратный). Для сравнения отметим, что разрыв нашей страны со следующими за Польшей по размеру экономик странами ЦВЕ достигает уже восьми-девяти раз. Ежегодные темпы роста польской экономики почти равны российским и составляют в последние пять лет около 6%, при этом Польша превзошла свой дореформенный объем ВВП больше десяти лет назад, тогда как нам это удалось лишь в 2006 году. Численность населения Польши (38 млн человек, разрыв с Россией опять же в три раза) превосходит численность населения Чехии, Словакии, Венгрии, Болгарии и трех прибалтийских республик вместе взятых. Банковские активы Польши, составляя 72,7% от ВВП, на конец 2007 года были равны 224 млрд евро, что всего в два с половиной раза меньше российского показателя (563 млрд евро, 60% от ВВП). Польские банки наряду с российскими доминируют в группе крупнейших финансовых институтов региона.

Очень важно также, что, в отличие практически от всех остальных стран ЦВЕ и невзирая на принадлежность к Евросоюзу, Польша в политическом плане ощущает себя большим и самостоятельным государством. Данное самоощущение, не встречающее подчас позитивного отклика за пределами страны, но зато разделяемое — при всех различиях во взглядах — всей польской элитой, многое объясняет не только в политической, но и в экономической жизни этой республики.
Европейский выбор с оговорками

Как и для подавляющего большинства других стран ЦВЕ, для Польши «возвращение в Европу», понимаемое как скорейшее вступление в Евросоюз и НАТО, на протяжении 1990−х годов было предметом общенационального консенсуса. Сделанный выбор требовал, среди прочих мер, либерализации и приватизации банковского сектора и его открытия для зарубежных банков, прежде всего из стран ЕС. В 1998–2001 годах в результате приватизации крупных государственных банков, которые были куплены международными банковскими группами, иностранный капитал занял на национальном финансовом рынке доминирующее положение.

По данным Национального банка Польши, по состоянию на середину 2007 года на долю 40 польских банков, контролируемых иностранным капиталом, приходилось 66,9% совокупных активов и 66,7% кредитов польской банковской системы, 65,1% депозитов и 71,3% совокупной капитализации. Четыре государственных банка занимают 18,8% активов и 19,7% кредитов, 22,1% депозитов и 16,3% капитализации. Остальное приходится на семь частных банков, остающихся в руках польского национального капитала, и 584 кредитных кооператива.

На первый взгляд налицо обычное для стран ЦВЕ господство иностранного, прежде всего западноевропейского, финансового капитала в национальном банковском секторе. Более внимательное изучение показывает, однако, что не все так просто. Польские власти последовательно проводят особую политику в отношении присутствующих в стране иностранных банков.

Являясь членом Евросоюза, Польша может использовать только те инструменты экономической политики, которые прямо не противоречат правилам ЕС. Главное из них в сфере банковского регулирования — так называемое правило единого паспорта, означающее, что банки одного из членов Евросоюза могут свободно оперировать и образовывать отделения (филиалы) во всех остальных странах ЕС.

Формально не нарушая этого правила, Польша тем не менее проводит политику сдерживания по отношению к филиалам иностранных банков. Хотя польское законодательство в принципе позволяло создавать филиалы иностранных банков с начала 1990−х годов, с 1992 года до середины 2000−х не было выдано ни одной соответствующей лицензии. В апреле 2000 года польская Комиссия по банковскому надзору (КБН) прямо заявила Европейскому центральному банку, что «наиболее подходящей формой иностранного присутствия в банковском бизнесе в Польше является акционерное общество», а не филиал. Хотя при вступлении в Евросоюз было взято обязательство обеспечить беспрепятственную возможность для кредитных учреждений из других стран ЕС ведения бизнеса в Польше, правительство специально оговорило право КБН устанавливать для филиалов особые условия допуска на польский рынок.

В 2004 году первые филиалы зарубежных банков в стране все-таки были открыты. Сегодня их уже 14. Тем не менее их доля на рынке остается незначительной: в середине 2007 года иностранные филиалы составили 3,7% совокупных активов, 3% кредитов и 1,7% депозитов. Правом преобразования в филиал смогли воспользоваться только небольшие дочерние структуры западных банков, ориентирующихся на работу в сравнительно узких нишах (например, обслуживание имеющих бизнес в Польше корпоративных клиентов материнского банка). Ни один из крупных дочерних либо подконтрольных иностранному капиталу банков в филиал преобразован не был.

Польский регулятор старается следить за тем, чтобы дочерние структуры иностранных кредитных учреждений оставались полноценными банковскими структурами, а не превращались в квазифилиалы. Особую настороженность и противодействие польского нацбанка вызывают случаи миграции за рубеж центров принятия решения в купленных иностранцами польских банках, букирование, то есть учет в бухгалтерских книгах, за пределами страны некоторых позиций (например, по деривативам), перемещение за пределы Польши функций разработки и реализации сложных банковских продуктов. С другой стороны, регулятор не возражает против направления в подконтрольные международным финансовым группам польские банки менеджеров этих групп. Таким образом, контролирующим акционерам посылается ясный сигнал: никто не посягает на ваше право зарабатывать в нашей стране, но без ущерба для полноценности банка.

Отстаиваемая нацбанком Польши нежесткая интеграция дочерних банков в материнские структуры важна, помимо прочего, с точки зрения интересов вкладчиков. Для обеспечения своей устойчивости «обычный» банк должен соблюдать наряду с установленными регулятором обязательными лимитами еще и различные внутренние лимиты и соотношения между активами и пассивами, балансируя их по срокам, валютам, процентному риску и так далее. Необходимость соблюдать лимиты хотя и ведет к недополучению прибыли вследствие размещения в не самые выгодные, но соответствующие лимитам активы, но зато позволяет банку быть устойчивым к изменению рыночной ситуации. Если же функцию казначейства для дочернего банка берет на себя материнская структура и необходимость соблюдать лимиты таким образом исчезает, то важнейшая функция банка (управление рисками) фактически мигрирует за рубеж, а сам по себе дочерний банк оказывается неполноценным и полностью зависимым от поддержки извне. В таком случае налицо квазифилиальная модель управления дочерним банком, обычно сочетающаяся с декоративным характером местного совета директоров и правления.

Здесь важно напомнить, что поддержка со стороны материнской структуры в подавляющем большинстве случаев является моральным, но не юридическим обязательством: дочерний банк — не филиал, и юридической ответственности по его обязательствам материнская структура не несет. Мировая практика знает примеры, когда в кризисной ситуации материнский банк отказывал зарубежной «дочке» в поддержке.

Польское правительство добилось сохранения национальных банковских брендов: это ставилось в качестве обязательного условия, на которое должен был соглашаться потенциальный покупатель. До настоящего времени ни один из польских банков, купленных международными финансовыми группами (в том числе и проводящими политику единого бренда во всех странах своего присутствия), не поменял своего названия. Более того, иностранный банк-покупатель, стремясь к увеличению своей доли на польском розничном рынке, оказывался вынужден развивать приобретенный польский бренд, осуществляя необходимые инвестиции. Эти инвестиции приносят двойную пользу: если рассматривать саму страну (в данном случае Польшу) в терминах теории маркетинга как зонтичный бренд по отношению к брендам производимых на ее территории товаров и услуг, то повышение стоимости этих брендов будет самым непосредственным образом способствовать увеличению стоимости бренда «Польша». С другой стороны, поскольку успешный, сильный бренд эмоционально привязывает сотрудников, влияет на их самоидентификацию, то сохранение национального бренда — один из факторов, способствующих преимущественной идентификации сотрудников не с транснациональной финансовой структурой, где они работают, а со своей страной.

Польские власти добиваются размещения в Варшаве региональных штаб-квартир международных банков, то есть органов управления сетью дочерних банков и филиалов в максимально широком географическом регионе, включая СНГ (по крайней мере, Украину и Белоруссию) и Прибалтику.

Судьбы Сбербанка

Принципиальный момент в экономической политике Польши состоит в сохранении под контролем государства крупнейшего банка РКО Вank (его условно можно считать польским аналогом российского Сбербанка). Этот банк, на который приходится чуть менее одной пятой всех банковских активов в стране, играет ключевую роль в рефинансировании других польских кредитных учреждений, в том числе и контролируемых иностранным капиталом.

Польша — не единственная страна Восточной Европы, уделившая серьезное внимание при продаже банковских активов западному капиталу сохранению корпоративной полноценности крупнейших банков. Например, Венгрия проводила приватизацию крупнейшего в стране банка ОТР (венгерский аналог российского Сбербанка) таким образом, чтобы исключить появление одного доминирующего акционера: госпакет акций ОТР выводился на биржу по частям, причем действовало правило, согласно которому ни один индивидуальный иностранный инвестор не мог консолидировать более 5% акций банка. В результате, хотя по структуре собственности (80% акций в руках нерезидентов) он относится к иностранным банкам и соответствующим образом включается в статистику, менеджмент ОТР, пользуясь атомизированной структурой акционеров, самостоятельно определяет стратегию развития, называя свое предприятие единственным независимым банком в Центральной Европе. По своей корпоративной культуре и составу руководящих органов ОТР остается безусловно венгерским, подтверждая саму возможность существования национального банка при доминирующей иностранной собственности (подробнее см. материал «Кредиты с ароматом вина и салями» в №48 «Эксперта» за 2007 год).

Для Польши характерно очень внимательное отношение к выбору стран, откуда приходят иностранные инвестиции. Польское правительство поставило задачу диверсификации, стремясь избежать, в частности, доминирования банков из соседней Германии — экономического лидера всего региона. В целом это удалось: наибольшая доля в совокупных банковских активах Польши принадлежит итальянским банкам (почти 20%), занимающие второе место банки Германии сильно отстают (8,4%), на третьем месте — банки Нидерландов (8,2%, см. таблицу 1). Такая позиция польских властей очень похожа на позицию правительств латиноамериканских стран, спокойно относящихся к инвестициям и даже доминированию на своих рынках банков из (относительно) небольшой Испании и с явной настороженностью воспринимающих попытки играть заметную роль на своем рынке банков безусловного экономического и политического лидера — США.

Еще более негативное отношение у польского регулятора к возможным инвестициям из России. До настоящего времени контролируемых российским капиталом банковских структур в этой крупнейшей восточноевропейской стране нет.
Локализация через биржу

Одной из самых характерных черт политики польского государства по отношению к иностранным банкам являются меры, стимулирующие их сохранять листинг своих польских «дочек» на Варшавской фондовой бирже (ВФБ). В результате часть акций этих банков по-прежнему принадлежит мелким польским инвесторам. На их долю приходится значимая доля общей биржевой капитализации, а доля находящихся в свободном обращении акций (free-float) составляет в среднем 15–25%.

По состоянию на середину 2007 года на ВФБ котировались акции 13 зарегистрированных в Польше банков (в 11 из них контрольный пакет принадлежит иностранным банковским структурам, в двух — государству) и одного австрийского банка — Bank Austria Creditanstalt AG (вывод на ВФБ акций этого финансового института, владеющего крупными банковскими активами в Польше, был одним из условий, выставленных польским регулятором в обмен на согласие на покупку и последующую реструктуризацию этих активов). В целом доля банков, чьи акции обращаются на бирже, в совокупной капитализации ВФБ составляет почти 30%.

Вывод на национальную фондовую биржу акций «дочек» иностранных финансовых групп позволяет достичь нескольких целей. Во-первых, он обеспечивает корпоративную полноценность этих дочерних банков, препятствует их превращению в квазифилиалы. Во-вторых, он вводит механизм контроля над менеджментом и над доминирующим акционером этих банков со стороны фондового рынка. В-третьих, он способствует диверсификации портфелей польских инвесторов и развитию национального фондового рынка. Вывод акций дочерних иностранных структур на национальный фондовый рынок — важнейший фактор для приучения к акциям консервативных инвесторов. Наконец, он способствует укреплению роли Варшавы как регионального финансового центра.

Наличие доминирующего иностранного акционера отнюдь не мешает крупным польским банкам, котирующим свои акции на ВФБ, иметь весьма достойную капитализацию, сохраняя национальное лицо и идентичность (см. таблицу 2). Отметим также, что, насколько можно судить, тенденции к снижению их роли не наблюдается: некоторые за год поднялись на более высокое место в рейтинге, некоторые его снизили, некоторые сохранили, то есть нельзя утверждать, что котировки искусственны, отражают только прошлый независимый статус этих банков и так далее.

Добиваясь поставленных целей, польский регулятор активно применяет такой механизм, как подписание специальных соглашений с потенциальным инвестором. В подобных соглашениях фиксируются обязательства инвестора по сохранению доли акций в свободном обращении, о выводе акций головного банка на Варшавскую фондовую биржу, о сохранении польской идентичности банка (бренд и прочее), о статусе хаба для запада СНГ. Эти требования могут быть соединены с «обычными» антимонопольными условиями вроде продажи излишних (ведущих к доминированию на рынке) филиалов. Именно так польский регулятор действовал при рассмотрении обращения итальянского Unicredito о слиянии двух оказавшихся подконтрольными ему после покупки германского HVB польских банков. Итальянцы были вынуждены пообещать не увеличивать свыше 70% свою долю в объединенном польском дочернем банке, сохранив таким образом в свободном биржевом обращении 30% акций, оставить польский бренд банка, «замкнуть» на Варшаву свои операции на Украине, обеспечить прямое подчинение польского банка головной конторе, а также продать «излишнюю» филиальную сеть (18 июня 2008 года прошла информация о продаже этой сети GE Money).

Принимаемые польским правительством меры отнюдь не мешают притоку иностранных инвестиций в национальную экономику и, в частности, в банковский сектор страны: на долю Польши и Чехии в сумме приходится 70% прямых иностранных инвестиций в финансовый сектор вошедших в ЕС центральноевропейских стран, при этом в Польше самая высокая среди этих стран доля инвестиций в финансовый сектор от общего объема прямых иностранных инвестиций (30%).

Хотелось бы подчеркнуть, что не стоит рассматривать польский опыт как временный и случайный националистический зигзаг. Напротив, описанная политика является весьма последовательной: она проводилась при всех польских президентах с начала 1990−х: и при «правом» Лехе Валенсе, и при «левом» Александре Квасьневском, и при консервативно-националистическом правительстве братьев Качиньских. По всей видимости, она отражает определенный консенсус, существующий среди элит страны. Возможно, именно в этом причина ее успешности.

Общий знаменатель политики

Можно ли выделить единый руководящий принцип политики польского государства по отношению к банкам с доминирующей иностранной собственностью? Думается, что таким принципом является стремление к максимальной локализации, то есть увеличению доли добавленной стоимости, создаваемой иностранными банками на территории Польши. Этой задаче служит и отмеченная «антифилиальность» политики польского регулятора, и стремление сохранить в капитале банков польских миноритариев, и поддержание котировок акций банков с доминирующей иностранной собственностью на ВФБ (достигается полноценность банков, исключается фактическая миграция управленческих функций за рубеж), и усилия по созданию в Варшаве управленческого центра — хаба — для максимально широкого географического региона (потенциально ведет к локализации наиболее дорогих — связанных с управлением, фондированием и др. — функций в цепочке создания стоимости), и противодействие перемещению за пределы Польши функций разработки и реализации сложных банковских продуктов.

Названные меры как раз и представляют собой конкретные шаги по созданию в Польше международного финансового центра. Чем, собственно говоря, «финансовый центр» отличается от «финансовой периферии»? Объемом создаваемой в финансовой отрасли добавленной стоимости: в финансовом центре этот объем максимален.

Говоря о причинах, повлиявших на выбор польским правительством описанной выше политики по отношению к иностранным банкам, хотелось бы повторить тезис о том, что Польша по европейским меркам является большой страной и ощущает себя таковой. Во-первых, большая страна в силу размеров своего внутреннего рынка обладает сильной переговорной позицией по отношению к иностранным компаниям и банкам, желающим получить значимую долю на этом рынке, и может ставить определенные условия. Во-вторых, такая страна в силу национальных амбиций не готова легко смириться с иностранным доминированием.

Уроки для России

Точное копирование польского опыта при выработке политики в отношении иностранных банков в России едва ли возможно по целому ряду причин. Россия не входит и в обозримом будущем не собирается входить в Евросоюз, не связана обязательными для его членов правилами, минимизирующими ограничения для работы банков одной из стран ЕС на территории остальных стран-членов. Наконец, хотя процесс расширения присутствия иностранного капитала в банковской системе России заметно ускорился в 2006–2007 годах, до сих пор это присутствие куда скромнее, чем в Польше. К началу 2008 года доля таких банков в суммарном собственном капитале российского банковского сектора только приблизилась к 25%, тогда как в Польше она составляет 67%.

В то же время польский подход к обеспечению корпоративной полноценности и национальной идентичности крупных банков, контрольный пакет которых находится в собственности международных финансовых групп, явно перекликается с выдвинутой в апреле 2006 года ЦБ РФ инициативой об обязательности статуса открытых акционерных обществ для крупнейших банков России, причем как российских, так и иностранных по структуре собственности, и размещении на российских фондовых биржах не менее 10% акций этих банков («биржевизации»).

В несколько ином контексте эта же идея была выдвинута ФСФР в Докладе о мерах по совершенствованию регулирования и развития рынка ценных бумаг на 2008–2012 гг. (публиковалось два варианта доклада: в первом речь шла о выводе на биржу акций крупнейших — неважно, российских или иностранных — банков, а в более позднем говорилось только об иностранных «дочках» — подробнее см. «Эксперт» №16, «Акционироваться или аукционироваться» ). И польский опыт, и две названные российские инициативы подразумевают создание механизма контроля со стороны фондового рынка не только над менеджментом, но и над доминирующими акционерами этих банков.

Польский опыт интересен и с точки зрения использования нестандартных механизмов развития национального фондового рынка. Цели, которых добивается польский регулятор, содействуя выводу на национальный фондовый рынок ценных бумаг дочерних иностранных структур, — диверсификация портфелей национальных инвесторов, привлечение консервативных инвесторов — актуальны и для российского рынка.

Наконец, в польском опыте привлекает сама идеология локализации, ориентация регулятора на удержание в стране максимального числа звеньев цепочки создания стоимости. В рамках этого подхода принципиально не только и, может быть, даже не столько то, кто владеет банком, сколько то, остается ли он полноценной корпоративной структурой, создающей стоимость в данной стране. В условиях, когда сфера услуг вообще и финансовая отрасль в частности играют все более важную роль в экономике России, а иностранный капитал уже занимает в ней заметное место, такой подход приобретает право на существование. На взгляд автора, настала пора перенести акцент исследований экономистов и внимание политиков с вопросов привлечения/допуска иностранных инвестиций на анализ того, каким мы хотим видеть этот уже существующий и быстро развивающийся сектор национальной банковской системы.