А нам не ждать надо - нам действовать надо

- Какие события, на ваш взгляд, были знаковыми в прошедшем году, какие события можно назвать успехом года и наоборот - неудачей года, какие уроки мы можем извлечь из этого года?

- Я хотел бы всё-таки всё, происходившее в 2008-м году, попытаться как-то осмыслить с точки зрения России. Попытаться представить себе некую схему или концепцию российских национальных интересов, насколько их удалось в 2008-м году реализовать, и насколько они были не до конца реализованы, какие вызовы мы встретили.

- Прекрасно, давайте в этом ключе.

- Так вот, я бы стал оценивать год именно с точки зрения позиции России в глобальном мире, потому что никакой другой точки зрения у меня, как у россиянина, нет. То есть, я мог бы попытаться позиционировать себя как некоего нейтрального наблюдателя, но это была бы иллюзия, потому что понятно, что даже самая объективная экспертная оценка всё равно всегда включена в какой-то контекст, и в системе взаимозависимости, и в системе реальной глобальной конкуренции различных сил всякая попытка выдать нечто нейтральное всегда будет той или иной маской, тем или иным способом продвижения скрытых конкретных групповых национальных интересов. Также буду рассматривать прошедший год с позиции того, кто выступал главным оппонентом, какие встречные национальные интересы помешали нам продвинуться достаточно далеко, и какие вызовы и угрозы в этом 2008-м году совершенно обозначились. В связи с этим, первая позиция заключается в следующем: мне представляется, что 2008-й год оказался годом выхода России на рубеж, который я бы обозначил как рубеж активного противостояния.

- Если все предыдущие годы мы так или иначе пытались вписаться в однополярный пост-ялтинский мир, уверенно или неуверенно, удачно или неудачно, маневрировали с тем, чтобы не подставиться, не вызвать на себя прессинг таких мощных геостратегических субъектов, скажем, как США, Евросоюз, Китай, то в 2008-м году оказалось или показалось возможным позиционировать Россию в качестве самостоятельного геостратегического субъекта, причём, отчасти по независящим от нас обстоятельствам. Я имею в виду, конечно, Цхинвальский конфликт, который оказался тем самым пресловутым Рубиконом, который нам, как Цезарю в своё время, пришлось перейти, то есть, конкретно президенту Медведеву, переступать. Я думаю, что те, кто организовывали эту авантюру под символическим кодом 08.08.08, да ещё в день открытия Олимпиады, да с таким вызовом, они, в общем, рассчитывали на продолжение такой вот стратегии неопределённости со стороны России, такой позиции упрёков и позиции намёков, скорее, нежели позиции решающего действия, потому что пауза между знаменитой речью Путина в Мюнхене и какими-то конкретными решительными действиями, которые подкрепляли бы ту латентную программу, которую Путин изложил ещё тогда, явно затянулась. И, скажем, там, за океаном, очевидно, да может быть, и в Европе сложилось ощущение, что вот, поговорили, как всегда, и утрутся. Поэтому была предпринята эта акция - бросок на Цхинвал - с попыткой решить территориальный вопрос военной операцией. Но оказалось, что на самом деле Россия готова к серьёзному разговору, к военному разговору.

- И вот перейдя этот Рубикон, мы совершенно ясно теперь должны понимать, что прежняя эпоха - это эпоха, когда нас воспринимали как страну, которая готова в условиях, бесконечно выдвигаемых мировым сообществом, в него каким-то образом вписаться. Это как переполненный автобус в час-пик: человек пытается забраться, его там долго трамбуют со всех сторон те, кто уже стоит. Пока вам удастся отвоевать площадку, вам ноги отдавят, пуговицы оторвут и прочее. И вот, собственно, 17 лет это и происходило. Мы - тот остаток СССР под названием Россия, который втиснулся в этот самый мировой трамвай в час-пик, и час-пик теперь постоянный, поскольку глобальность наступила как реальность - теперь всё глобально, теперь, по сути дела, внутренней политики нет, теперь всё внешнее. Так вот, 17 лет нас прессовали, оттаптывали ноги, и, похоже, что теперь мы в свою очередь стали как-то вокруг себя пытаться отгораживать некое наше суверенное пространство. Вот с этим началом, с началом утверждения России в качестве некоего самостоятельного субъекта я бы хотел поздравить и себя, и всех россиян.

- Я не знаю, насколько это осознанно посреди панических настроений по поводу обвала, кризиса и вообще конца света, мне кажется, что это не осознано совсем. Не мешало бы это осознать, потому что, если оглядываешься назад, то очень ясно ощущаешь, что 8 августа 2008-го года - это повторная попытка путём Беслана 1 сентября 2004-го года поставить Россию в патовое положение. Как и там, в Беслане, невозможно было ни одно из планировавшихся решений - ни компромисс с террористами, ни военный штурм - оба решения проигрышные, но там решение нашлось случайно, действительно никто не хотел штурмовать, а вот случайный взрыв внутри и бегство несчастных заложников - все это, по сути дела, решило ситуацию таким образом, что России не пришлось принимать одно из двух равно гибельных решений. Потому что переговоры с террористами означали бы моральный коллапс страны, её полную дискредитацию и победу, подобно той, которую Басаев одержал в 95-м году в Будённовске, что повлекло за собой Хасавюрт. Здесь точно так же наступил бы Хасавюрт, и Чечня бы по сути дела превратилась в автономную независимую территорию. А военный штурм - то есть, осознанное решение штурмовать без провокации со стороны террористов, абсолютно морально уничтожило Россию в глазах всего мира, практически всего. Никаким образом нельзя было бы оправдаться за гибель детей, школьников, по крайней мере, той власти и лично Путину. Решение нашлось спонтанно, вот здесь Цхинвал был по сути дела повтором, римейком той же ловушки. Очевидно было, что, если Россия утрётся и отдаст Южную Осетию Грузии, это будет означать, что России указано, грубо говоря, "место у параши", раз и навсегда. Тем более, - это новый президент.

- С другой стороны, предполагалось, что если Россия вдруг рискнёт воевать, то вполне понимая, против кого она на самом деле воюет - против США, ибо они вооружали эту армию, они спонсировали и продолжают спонсировать этот режим, продвигать его как флагман демократии на постсоветском пространстве, во всяком случае, в Кавказском регионе. Никто же, собственно, этого не ожидал. Ну, так вот, на мой взгляд, вот это действие, проведённое не без потерь, не без глупостей, как всегда, но, тем не менее, принесшее колоссальный геостратегический успех в финале, обозначает совершенно новую реальность. Это первый и самый главный итог, который, кстати говоря, позволяет мне более-менее оптимистически смотреть на то, что происходит в России в связи с глобальным экономическим кризисом.

- Я думаю, что если бы Цхинвал был провален каким-то образом, если бы мы поддались на этот соблазн продолжать извиваться в ответ на прессинг и пытаться надеяться на некое такое само рассосётся, а не действовали бы решительно, то степень и размах экономического кризиса сегодня были бы на порядок выше. Потому что сегодня падение производства в разных отраслях, падение фондовых индексов, бегство капитала и дефицит ликвидности в банковской системе, ползучая, медленная 30-процентная девальвация национальной валюты - это всё не обвал, а процессы, которые протекают по минимуму в суверенном государстве. Вот представьте себе на секунду, что Россия умылась, и Грузия владеет Цхинвалом, и все относятся к России как понятно к кому. Что бы здесь творилось сейчас? Прежде всего, национальная элита полностью бы продала бы и предала всё на свете, я имею в виду, прежде всего, бизнес-элиту, и в этом смысле она бы и не заслуживала названия национальная. Тот бардак, который начался, когда попытались влить первые транши в банковскую систему, а они их начали тут же конвертировать в доллары и в евро и класть на депозиты на Западе - это показалось бы детским садом по сравнению с тем, что было бы, если бы за нами стоял проигранный Цхинвал. Поэтому это действие власти - это консолидация России, это Рубикон президента Медведева. Он по сути дела сыграл роль этакого заградительного сооружения, которое встретило вот этот самый финансовый кризис.

- Повторяю, политика и экономика переплетены. В этом смысле давняя ленинская формула Политика есть концентрированное выражение экономики, как это ни дико, сегодня абсолютно актуальна. И от политической консолидированности, от степени политической крепости России напрямую зависит размах, глубина и трагически тяжёлые последствия экономического кризиса. Поэтому я хочу с этим тоже поздравить всех нас, с тем, что наша политическая крепость, политическая стойкость, работа, проведённая в течение предыдущих восьми лет президентства Путина по консолидации России, которую теперь именно в свете двух этих событий - Цхинвала и экономического кризиса - глобально, стопроцентно можно назвать суверенной демократией. Раньше какие-то по этому поводу были "стилистические" разногласия, даже в верхах, там не все согласны были принимать эту формулу. Так вот к концу 2008-го года, стало абсолютно ясно, что удачна именно эта формула, насколько точно она отражает ситуацию. Россия посреди геостратегического и глобального экономического кризиса пока ещё держится, пока ещё стоит. Как это ни удивительно. Этого никто не планировал. По сути дела, очевидно, что Россия должна была к концу 2008-го года, по расчётам тех, кто планировал все эти вещи, развалиться - сначала экономически, потом политически или наоборот.

- Вы говорите планировал, имея в виду непосредственно кризис?

- Тех, кто планировал операцию с Цхинвалом и кто просчитывал последствия экономического кризиса глобально и, в первую очередь, для таких развивающихся рынков, как Россия. Потому что наивно предполагать, что всё так как-то само собой. Ну, раздавали ипотеку этим самым сезонным рабочим - испанцам и афроамериканкам-няням, у них там по 5 таун-хаусов было, а потом вдруг всё обвалилось, и никто не знал, чем всё это кончится. Все прекрасно знали, что российский фондовый рынок держится исключительно на этих портфельных инвестициях, и что, как только прозвучит колокол на Нью-Йоркской бирже, когда там обозначится совершенно понятный обвал кредитных учреждений, то есть, когда обнаружится дефицит той самой неликвидности, то по звонку, по свистку, по дудочке крысолова все доллары побегут обратно в Нью-Йорк. Это же всем понятно было. Поэтому наивно предполагать, что о кризисе ну никто не знал.

- Мировой погодой тоже умеют люди управлять или, во всяком случае, - умеют считать на 2-3 хода вперёд, а кое-что и планировать иногда. Ну, так вот, на мой взгляд, совершенно очевидно, 2008-й год должен был бы стать концом России, судя по тому, что происходит. Я, не исходя из какой-то вечной конспирологии это говорю, а просто трезво глядя на ситуацию. По России нанесены были два мощнейших удара, с явным расчётом подрубить обе ноги - политическую и экономическую. Но вот пока стоим! Пока стоим, причём, конечно, по второй ноге, по экономике, нанесён удар могучий, это понятно. Поскольку я не экономист, кроме того, что я сказал, добавлять ничего не буду. Оптимизма пока нет - чисто экономического. Здесь, мне кажется, в работу должны вступить профессионалы, причём, на всех уровнях должны быть востребованные профессионалы, это уже не вопрос идеологии, это не вопрос пиара, а вопрос действительно выживания России. И здесь, из какого бы угла, так сказать, ни пришёл экономический совет, любое лыко в строку пойдёт. А что до года, то год-то в активе, поэтому задел хороший, и задача на 2009-й год - не профукать то, что сумели сделать в этом году.

- А какие прогнозы на 2009-й, чего ждать от него?

- А нам не ждать надо - нам действовать надо. Это не прогноз, а моё пожелание. Поскольку мы перешли от такой квази-стратегии приспосабливания - во многом, повторяю, под давлением извне, но всё-таки мы это сделали, - то дальше останавливаться нельзя. Надо по Макаревичу: не прогибаться под изменчивый мир, однажды он прогнётся под вас. Вот, он уже прогнулся, однажды мы заставили мир прогнуться под нас, так давайте прогибать его дальше, потому что, повторяю - либо-либо. Активно, с пониманием того, что сделано, без паники, без уныния, между прочим, с чёткой рекогносцировкой внутри себя. Потому что давно пора уже определиться, кто с Россией, кто нет. Понимаете, вот эти игры в вообще - я скажу что-нибудь, а там хоть трава ни расти - должны быть прекращены.

- Какова роль во всём этом нашего нового президента?

- По всему, и по букве конституции, и по духу того, что он за эти полгода после своей инаугурации сделал, мне кажется очевидным, что появляется возможность удвоения национального лидерства, потому что - прав Путин - 8 лет в одиночку, конечно, с командой, но всё равно, знаете, вот так вот как бурлаку на Волге первым тянуть корабль Россия по всяким этим мелководьям и прочему, от этого кто хочешь устанет.

- То есть, здесь имеет смысл говорить даже не о Медведеве как таковом, а вот о таком тандеме?

- Конечно, потому что каким было основное опасение? Что такое новый президент? Ведь понятно, что когда в прошлом году все были в панике - то ли Путин на третий срок, то ли что-то еще, в общем, все понимали, что попали в ловушку, которую сами себе придумали с двумя сроками. Потому что если после Путина будет сильный президент, значит, неизбежно начнутся коллизии, как обычно бывает, когда приходит сильный и начинает своего предшественника всячески трамбовать, а приходит слабый - значит, тогда фактически вся система институтов дискредитирована. Если из-за Медведева управляет на самом деле Путин, то что же это за страна. Зарубежные аналитики, в частности, очень хорошо помнят прошлогодние встречи в Валдайском клубе, они рассматривали это как ловушку, из которой нет выхода, то есть, сила президента Путина фатально рассматривалась как причина будущей слабости России, когда он уйдёт. Поэтому, когда Медведев продемонстрировал то, что он продемонстрировал в августе, и продолжает это делать, то мне кажется, что это уже не просто, так сказать, метафора тандем, я бы назвал это удвоением новой институции национального лидерства.

- Пора наращивать лидерство, причём и персонально. Потому что ведь это, на самом деле - управляющая элита, это же драгоценность, это самый главный национальный капитал, понимаете, будут мозги, будет воля - всё будет, и деньги будут, и благополучие, и так далее. Но если вдруг на высшем государственном посту окажется, вот только на секунду представьте, безвольный, бездарный, никчёмный человек, то ничто нам не поможет. Поэтому, я думаю, что это просто замечательная удача, и всё, что до сих пор делал и продолжает делать Медведев, и как он это делает, и как он стал говорить, кстати, - это тоже видно, видно, что в человеке прибавляется чувства уверенности, достоинства, ответственности, - это замечательно.

- Понятно, что поначалу и робость была, и некая заторможенность - попробуй, встань во главе России, да ещё в 42 года. А сейчас мне кажется, это преодолено, и мне бы хотелось, - это такое пожелание на следующий год, - чтобы эта связка заработала, а она пока работает, я бы сказал так, в режиме притирки. Это одна стадия, вот она сейчас, видимо должна быть пройдена, и теперь они могут выдавать всё что можно, всё что нужно. То есть, это будет настоящая такая убойная пара, которой нет практически ни в одной стране мира, вот что важно. Если, взять, скажем, вице-президента в США - это же фигура про запас, а вдруг президента убьют. Хотя, конечно, Чейни при Буше выполнял более серьёзную роль. Но в основном - это всё такие фигурки второго плана.

- Это, безусловно, находка 2008-го года, если фигурально выразиться.

- Абсолютно точно, повторяю, ни в одной стране нет такого института национального лидерства, который естественно сложился, - он же не записан в конституции, он просто естественно сложился уже как реальный самый главный политический институт нашей страны. Это именно национальный лидер премьер Владимир Путин, который, кстати, получил это название потому, что он такой и есть, это не любимый руководитель по-корейски, не солнце, а это, если угодно, как команданте - присваивали такое звание кубинцы. Так и здесь. Народный вождь, если угодно, по-русски. И второй теперь подсоединяется к нему. Так что, мне кажется, здесь у нас должно получиться.

- Тогда логично было бы сделать основным тостом в новогоднюю ночь тост за умножение капитала!

- Да, за умножение национального капитала. Это правильно. Именно так. Причём, под национальным капиталом я понимаю, прежде всего, управленческий политический капитал - разум, воля, сила, способность действовать и, конечно же, даже не буду специально на этом останавливаться, патриотизм, о котором наконец-то можно начать говорить как о позитивном качестве после долгих лет, когда о патриотизме вспоминали только в связи со знаменитой формулой Оскара Уайльда насчёт того, что это последнее прибежище негодяев.