Новое поколение российских капиталистов произведет революцию в инвестировании

Андрей Мовчан, управляющий партнер «Третьего Рима»

В мире, где капитал является наследным, а традиции инвестирования – прочными, образ high net worth individual (HNWI) достаточно однороден, хотя в развитой Европе часто говорят о различиях между «новыми деньгами» и «старыми деньгами». Неудавшийся кризис можно считать учебной тревогой для российских богачей-инвесторов. Они в целом (за исключением нескольких суперолигархов, имевших доступ к ресурсам и потому встретивших кризис в глубоком leverage) немного потеряли – и все «вернули» потери за время роста рынков в 2009 году – а многие по итогам остались в хорошей прибыли. Они моментально адаптировали привычки в инвестировании.

Без мифов. Главным достижением кризиса стало уничтожение восприятия рынка акций как волатильного, но вечно растущего. Фразу: «Зачем вы мне?! Я в «Газпром» с плечом инвестирую – и счастлив» больше не произносят. Вопрос ставится: «А почему должно вырасти?» Приходится говорить о дивидендной доходности, расширении рынка, стратегическом положении – новые слова для нашего инвестора, но без них уже не продать ни одной бумаги, тем более портфеля под управлением. Сегодня инвесторы готовы платить управляющим больше – но за портфели, в которых видна идея и роль управляющего. Динозавры, предлагающие за комиссии просто портфель акций или облигаций, обречены на быстрое вымирание.

Вторым достижением стало развенчание мифа о недвижимости как надежной инвестиции. На самом деле недвижимость – неликвидный и волатильный инструмент, имеющий свойство по 10–15 лет не возвращаться к пиковой цене. Еще год назад этого в России не понимали – объем чисто финансовых инвестиций в недвижимость был колоссальным, несмотря на низкую рентную доходность. Для нас – управляющих – недвижимость была самым грозным конкурентом. Сегодня никто из клиентов не вспоминает об инвестициях в недвижимость «в рост» – хотят рентной доходности от 16–17% в валюте! Это адекватная оценка премии за неликвидность, неделимость и сложность в оформлении.

Третьим открытием стало «открытие Америки». Еще год-два назад заманить российского инвестора в глобальный продукт можно было только обманом. Уверенность в бесконечном росте экономики России сочеталась со страхом «заграницы», а carry trade в руб­ле, приносивший инфляцию плюс 10%, не оставлял места для раздумий. Кризис доказал – вне зависимости от нефти уравнение Фишера рано или поздно выполняется. Сегодня интерес к другим рынкам стал массовым, и знаменитые швейцарские банки, которые так много говорили о необходимости диверсификации, не в силах предложить российским клиентам внятного набора глобальных продуктов. Четвертое изменение коснулось горизонта инвестирования. В 2007 году российские HNWI не делали большого различия между разными классами активов – от акций требовали дохода в месячной перспективе, от недвижимости ждали еженедельного роста, в облигации (неожиданно на этапе низких ставок) входили стратегически. Сегодня интуитивно все приходят к «правильной» картине мира – бонды на короткий срок, до роста ставок; акции – до пика цикла; евро растет, но инвестируем в доллар – через три года будет выше; нефть дорогая, но рубль не любим – инфляция высока и М1 велик.

Что-то благородное. Пятое изменение связано с отношением к инвестированию. До кризиса KIS (keep it simple) принцип преобладал. Private equity, венчуры были экзотикой. Сегодня разговор о private equity фондах, экотехнологиях, новой медицине заинтересовывает инвесторов куда больше. И дело не только в уроках кризиса. Наши инвесторы стареют и смотрят на инвестиции с большей высоты и на больший срок. Все большему количеству HNWIs хочется не быстрого дохода, а причастности к прорыву, доли в новом microsoft или, на худой конец, sony. Хочется на вопрос «Зачем я зарабатывал столько денег?» ответить что-то о благородной роли инвестора – борца за лучшую жизнь человечества. Именно в этом настоящая роль избыточных состояний: позволять себе брать риски и двигать мир вперед.

Кризис проходит. Россия доживает последние годы правления первого поколения капиталистов. Идущие за ними их дети принесут новую революцию в процесс инвестирования – скорее всего существенно сблизившись с коллегами-наследниками в Европе. Ждать этого недолго – изменения произойдут уже через 5–7 лет, до следующего кризиса.