Время Демидовых

Кузнец, ставший олигархом

История рода Демидовых, стремительно вознесшегося из крестьян в круг российской знати, началась в конце XVII века с Никиты Демидовича Антуфьева (Антюфеева). Он был сыном кузнеца Демида Климентьевича (по некоторым источникам, Григорьевича) Антуфьева, происходившего из государственных крестьян и однажды перебравшегося из расположенного неподалеку от Тулы села Павшино в тульскую оружейную слободу, где завел свое дело. О первой половине жизни Демидова-первого историки, несмотря на свои многовековые старания, получили очень скудные сведения — документальных источников мало, а легенд и сказов предостаточно. Но, конечно, самым известным преданием о Никите Антуфьеве-Демидове, ставшем в 1690-х годах весьма преуспевающим тульским оружейником, металлургом и торговцем железом, является его встреча с царем Петром I, с которой и началось его головокружительное возвышение. Этот судьбоносный для династии момент известен в нескольких версиях, наиболее распространены две. По одной из них, Демидов взялся за дело, от которого отказались все его коллеги — починил немецкий пистолет барона Петра Павловича Шафирова, одного из сподвижников Петра Великого, а кроме того, по собственному почину изготовил копию иностранного оружия и поставил на нем свое клеймо. Изумленный барон сообщил о тульском умельце царю, а тот не замедлил сам познакомиться с талантливым мастером. По другой же версии, в 1695 или 1696 году Петр I оказался проездом в Туле и, созвав оружейников, велел им изготовить несколько сотен ружей по новейшему иностранному образцу. Единственным, кто взялся за эту работу и справился с ней на отлично, был Никита. Отметим, что в это время мастер считался первым тульским оружейником, владел в Туле оружейным заводом и только что открыл здесь металлообрабатывающее производство.

Впрочем, какими бы ни были обстоятельства знакомства Демидыча (именно так звал Никиту Петр I) с царем-реформатором, последствия его хорошо известны и документально подтверждены: царь оценил талант и организаторские способности Никиты, приблизил его к себе, а в 1700 году, когда между Россией и Швецией началась Северная война, Никита Антуфьев был назначен поставщиком оружия для российского войска. Выполняя оборонный заказ, дальновидный заводчик выбрал очень умную стратегию: он отпускал казне свое качественное оружие по весьма привлекательной цене — значительно ниже той, что была у других российских оружейников и тем более у иностранцев. Время показало, что стратегия была выбрана верная: издержки окупились Демидову сторицей. И когда вскоре государству потребовалось в срочном порядке увеличить эффективность отечественного оружейного производства и создать собственную металлургическую промышленность, оно обратилось именно к Демидычу. Доверявший Никите Петр сделал предпринимателя своим главным экспертом в области оружейного производства, в 1701 году по царскому повелению ему был передан в собственность большой участок земли около Тулы, право добывать там руду, рубить лес, а кроме того, Никита Антуфьев получил право покупать крепостных для работы на своих заводах.

Годом позже Демидыч получил поистине царский подарок: два казенных завода на Урале — Невьянские чугуноплавильный и железоплавильный заводы. Их строительство началось на реках Нейве и Тагиле за несколько лет до описываемых событий, после того, как стало известно, что в Верхотурском уезде найдены богатые залежи железных руд, в экспертной оценке образцов этих руд участвовал и Никита Демидович. В 1701 году вместе со строительством завода был основан город Невьянск, он расположен в 75 км от Екатеринбурга, который, как известно, был основан спустя более чем два десятилетия после этого.

Некоторые исследователи указывают, что первый Демидов мог оказаться на Урале на несколько лет раньше — еще в 1690-х годах ему предлагали принять непосредственное участие в освоении верхотурских месторождений и строительстве там металлургических предприятий, но он отказался, ссылаясь на то, что и в Туле у него пока дел много.

В 1702 году от приватизации государственного имущества Демидов отказываться не стал — кстати, именно с этого года Никита Антуфьев стал именоваться в официальных документах Демидовым. Он получил в свою собственность два Верхотурских завода, прилегающие к ним земли, леса и Магнитную гору — ту самую, где были найдены богатейшие месторождения, а также право покупать для заводских работ крепостных. Предприниматель должен был в течение пяти лет железом вернуть государству сумму, потраченную на строительство заводов, кроме того, на него накладывалось обязательство поставлять в артиллерию все необходимое для нее оружие (напомним, в то время шла Северная война, продолжавшаяся до 1721 года). В договоре между государством и предпринимателем были и другие интересные пункты. Например, на заводах запрещалось пьянство — этот пункт, надо думать, Демидов, который, по отзывам современников, и сам не пил и пьющих не жаловал, одобрял и выполнял неукоснительно. Кроме того, на него возлагалась обязанность построить в городе школы для детей и больницу и бережно относиться к своим лесным угодьям (это условие, скорее всего, Демидовым соблюдалось спустя рукава). Вскоре Демидов получил другие государственные льготы, в частности его заводам были приписаны еще две волости в Верхотурском уезде. Отметим также, что, став уральским заводчиком и лично погрузившись во все тонкости горного дела и металлургии, Демидов еще довольно долго оставался ответственным за исполнение оборонного заказа по поставке в армию ручного огнестрельного оружия.

Сокровища Урала Отдать долг государству даже раньше назначенного Петром I срока оказалось нетрудно — производительность уральских демидовских предприятий оказалась очень высокой и притом ежегодно увеличивалась. Нетрудно было Демидову и удовлетворять все растущие нужды российской артиллерии — и, надо сказать, здесь предприниматель по-прежнему придерживался политики демпинга и поставлял государству продукцию по заниженной цене. Кроме того, к началу 1720-х годов указом Петра I демидовские заводы получили монополию на поставку железа, якорей и пушек для русского флота — настолько высоко царь оценил их качество.

Пользуясь высочайшей протекцией, Никита Демидов в добавление к уже имеющимся заводам открыл еще пять: Шуралинский молотовый завод (1716 год), Бынговский молотовый завод (1718 год), Верхнетагильский доменный завод (1720 год), Выйский доменный, молотовый и медеплавильный завод (1722 год), Нижнелайский молотовый завод (1722 год), а через месяц после смерти предпринимателя открылось его последнее детище — Нижнетагильский доменный, молотовый и медеплавильный завод (1725 год).

Демидова-старшего нередко называют жестким эксплуататором, что, с одной стороны, отрицать нельзя — условия работы на демидовских предприятиях лояльными назвать трудно. С другой же — не стоит забывать о нравах того времени и о том, с какими колоссальными человеческими жертвами проводились все великие стройки обновленной России. Впрочем, в оправдание Демидова найдутся и другие аргументы: одним из первых он ввел на заводах техническое обучение для рабочих, многие вольные поселенцы, приехавшие к нему работать, получали на первых порах материальную поддержку от хозяина.

Роль же Демидова, а потом и его потомков в социально-экономическом становлении Урала, вообще трудно переоценить. Благодаря Никите Демидовичу началось инфраструктурное развитие этого доселе почти нетронутого заповедного уголка России, за что суровый край благодарен промышленнику и по сей день. И наконец благодаря Демидову стала на ноги и громко заявила о себе российская металлургическая промышленность.

Очень быстро продукция уральских заводов превзошла общий объем производства заводов других регионов страны. Опередить по темпам производства лидеров мировой металлургии того времени — Великобританию и Швецию — у России пока не получалось (это нам удалось в середине XVIII века не без помощи потомков Никиты Демидовича), однако уже к началу 1720-х страна сделала шаг, совсем недавно казавшийся немыслимым: начала экспортировать железо на зарубежные рынки.

Экспансия бизнеса Демидова проходила не без трений. С одной стороны, предприниматель обладал дипломатическим даром, а также виртуозным умением делать дорогие подарки нужным людям — в петровские времена даром особо ценным, так как император-реформатор взяточничество не выносил и в течение всего своего царствования, увы, безуспешно пытался извести пресловутую российскую коррупцию. С другой стороны, был заводчик нетерпим к конкурентам и тем, кто противился его монополизму на рынке. До поры до времени Демидову удавалось действовать безнаказанно. Если у промышленника начинались трения с уральскими властями, из Санкт-Петербурга немедленно приходил приказ не трогать столь полезного государству заводчика. Рабочей силы, особенно квалифицированной, демидовским заводам не хватало даже несмотря колоссальные привилегии, полученные предпринимателем, поэтому тот решал кадровую проблему не всегда законным образом. И когда царю поступали жалобы на Никиту Демидыча — мол, тот без зазрения совести переманивает к себе хороших мастеров с казенных заводов, укрывает в своих заповедных землях беглых, привлекает к работе шведских пленных, то Петр I закрывал на это глаза: делает-то Демидов все это во благо государства.

В 20-х годах случился громкий скандал. На Урале появился Василий Никитич Татищев, стяжавший у потомков славу выдающегося государственного деятеля, историка, экономиста и географа. Целью его приезда было создание в регионе казенных металлургических заводов, которые затем должны были быть переданы частным инвесторам. В 1723 году по указу императора Петра I на берегах реки Исеть под руководством Татищева развернулось строительство крупнейшего в России железоделательного завода, вокруг которого появился город-крепость, позже получивший название Екатеринбурга (в чести Екатерины I, супруги императора). Однако одного из крупнейших городов современной России могло и не быть: деятельность Татищева очень не понравилась Никите Демидовичу, справедливо усмотревшему в новой государственной политике опасность для своей уральской монополии. Прения сторон привели к тому, что Татищев оказался под следствием, но очень скоро все обвинения с него были сняты: выявился неприкрытый демидовский интерес в этом деле. На предпринимателя был наложен колоссальный штраф, но высочайших милостей он не лишился.

В 1720 году Никите Демидовичу, а также его потомкам был пожалован дворянский титул, который предприниматель, хоть и имеющий в конце жизни 100 тыс. ежегодного дохода, но в обыденной жизни человек скромный и непритязательный и обычно дипломатично отказывающийся от государственных регалий и орденов, принял не очень охотно. Более того, старик оттягивал официальное закрепление за собой дворянского звания, и оно было оформлено только после его смерти Демидовыми-младшими. Скончался же глава рода Демидовых в Туле, куда вернулся с Урала уже тяжелобольным, в том же году, что и его высочайший покровитель, он пережил Петра I на десять месяцев — и ушел в мир иной 17 ноября 1725 года.

Наследник У Никиты Демидова было три сына: старший — самый любимый и нареченный в преемники Акинфий, средний — Григорий, проживший недолгую жизнь и трагически погибший от руки собственного непутевого сына, и младший Никита — человек умный, энергичный и с очень крутым нравом, с которым у отца и старших братьев были довольно сложные отношения.

Большую часть отцовского состояния — семь заводов, один в Туле и шесть на Урале — унаследовал Акинфий. Родился он в Туле в 1678 году, азы предпринимательства, горного дела, металлургии и оружейного производства постигал под руководством отца, сделавшего своего любимца главным помощником в управлении предприятиями. Когда Демидов-старший получил в собственность уральские заводы, Акинфий первым из семьи, раньше своего отца (того задержали дела на тульских предприятиях) переехал на Урал, налаживать новое дело в Верхотурье. Как и братья, Акинфий получил хорошее образование (сам Никита Демидович был, что и говорить, полуграмотный), затем был послан родителем за границу изучать иностранное производство. Во время этого путешествия Акинфий приобрел в Германии уникальный минералогический кабинет, который позже, обогатив собрание сибирскими минералами, пожертвовал Московскому университету. Эта была первая в России эталонная коллекция руд и минералов.

Старший сын был во многом похож на отца — та же деловая хватка и быстрый ум, то же стремление досконально знать свое производство, тот же дипломатический дар и та же напористость в защите собственных коммерческих интересов. Став хозяином отцовской промышленной империи, он приумножил отцовское богатство, и именно при нем династия Демидовых-промышленников достигла зенита своей славы.

Акинфий прибавил к отцовскому наследству еще более полутора десятка железных и медеплавильных заводов на Урале, они работали на нужды казны, на внутренний рынок, а также на экспорт — за границу предприниматель поставлял две трети своего металла. Кроме того, Акинфий Никитич организовал производство и обработку малахита, занимался производством асбеста и магнита. Надо сказать, что самым любимым предприятием Демидова-сына был Нижнетагильский завод — тот, который открылся вскоре после смерти его отца. Завод оборудовали самой современной техникой, и вскоре по производительности, себестоимости и качеству железа он обогнал и предприятия Центральной России, и доселе первые среди равных Невьянские заводы Демидовых. Существует это предприятие и поныне.

Акинфий Демидов прославился еще и тем, что стал снаряжать геологоразведочные экспедиции на Урал и в Сибирь. Так, благодаря ему были открыты золотые и серебряные месторождения на Алтае, а затем основана алтайская горнозаводская промышленность. Получив монопольное право на строительство на Алтае рудников и заводов, предприниматель открыл в Сибири Колывано-Воскресенский завод (1729 год) и Барнаульский сереброплавильный завод (1744 год). Поговаривали, что хитрый Демидов продекларировал далеко не все свои золотые и серебряные рудники и втихомолку организовал из добытого на них драгметалла собственное производство золотых и серебряных монет — впрочем, этот слух так и остался недоказанным.

Также Демидов был совладельцем соляного промысла, первой в России фабрики по производству кос и кожевенного завода, а помимо всего, успешно занимался сельским хозяйством. Акинфий Никитич скончался в августе 1745 года, возвращаясь из Санкт-Петербурга на Урал. Его завещание послужило поводом раздора для наследников, а последовавший за этим спор нанес серьезный урон могущественной горнорудной империи Демидовых.

Так же, как и отец, Акинфий имел трех сыновей — Прокофия, Григория, и Никиту. Любимцем отца, намеченным им в главные наследники и продолжатели семейного дела, был младший — Никита, которому по завещанию и должна была отойти львиная доля имущества. Порфирию же и Григорию Акинфий завещал, по сравнению с Никитой, немного — соляные прииски и земельные наделы в нескольких губерниях и ничего от уральского и сибирского богатства. Старшим сыновьям такое положение, естественно, не понравилось, сложное дело пришлось разбирать императрице Елизавете Петровне. В итоге состояние было разделено на три приблизительно равные части. Однако все алтайские месторождения и предприятия отошли государству, правда, наследникам была выплачена компенсация.

Чудаки и вольтерьянцы Справедливости ради надо сказать, что Акинфий Никитич хорошо разбирался в своих сыновьях и завещал деньги «правильному» наследнику — единственному, кто всерьез интересовался семейным делом. Что же касается Порфирия и Григория Акинфиевичей, то они, получив свою долю, занялись тем, что было им больше по душе. Так, эстет и ботаник-любитель Порфирий, продавший отцовские заводы, прослыл одним из крупнейших меценатов и стал героем множества исторических анекдотов. Например, говорили, что, путешествуя по Англии, он за что-то очень невзлюбил местных коммерсантов и уже в Петербурге, узнав, что англичане приехали в российскую столицу купить пеньку, решил им оригинально отомстить: скупил все запасы пеньки в городе, которая ему самому вообще-то нужна не была. Современники считали Порфирия Демидова независимым и довольно скандальным чудаком, презирающим общественное мнение, но в то же время он был известен и как человек с золотым сердцем. Так, Порфирий пожертвовал миллионную сумму на строительство Московского воспитательного дома, открыл первое в России коммерческое училище для купеческих детей (сначала оно размещалось в Москве, а потом переехало в Санкт-Петербург), делал многотысячные пожертвования Московскому университету. Большой любитель природы, Порфирий Демидов развил в своем подмосковном имении Нескучное чудесный сад, через годы парк был передан в дар городу, своей красотой Нескучный сад радует столичных жителей и по сей день.

Средний сын Григорий отцовское наследство не распродавал и даже пытался развивать, однако интересовался предприятиями мало, зато так же, как и старший брат, любил ботанику — создал первый в России ботанический сад под Соликамском, а также не уступал старшему брату в пожертвованиях Московскому университету.

Что же касается Никиты Акинфиевича, то, получив после раздела состояния шесть отцовских заводов в Нижнем Тагиле, он показал себя очень талантливым и удачливым предпринимателем. К своим заводам прибавил еще три новых и в конце концов добился того, что суммарная производительность девяти принадлежавших ему заводов превышала выпуск чугуна и железа на более чем 20 заводах, принадлежащих его отцу.

Второй Никита Демидов был очень непрост. С одной стороны, он прославился как человек в высшей степени просвещенный. Первым из Демидовых Никита Акинфиевич начал собирать коллекцию произведений искусства, он был постоянным корреспондентом Вольтера, заядлым путешественником, покровителем и другом известных художников и ученых, а кроме того, как и его старшие братья, много жертвовал Московскому университету и тратил колоссальные деньги на обучение своих лучших мастеров в России и за границей. С другой же стороны, о крутом нраве и жестокости Никиты Демидова ходили легенды, а крестьяне и рабочие боялись его как огня.

Следующие поколения Демидовых были людьми совсем уже иного толка, чем их предки. В этих утонченных интеллектуалах, вращавшихся в высших слоях общества, удостоенных титулов и высоких званий, а затем и породнившихся с венценосными фамилиями, трудно было заподозрить потомков крестьян. Демидовы получали образование за границей, они были не только собственниками заводов, но видными государственными деятелями, военными, учеными и, конечно, меценатами. Потомки Никиты Демидовича Антуфьева жертвовали огромные деньги российским университетам и Академии и на свои деньги строили в России новые учебные заведения. Так, например, возникло Ярославское демидовское училище высших наук, преемником которого стал Ярославский государственный университет, оно было создано Павлом Григорьевичем Демидовым, сыном Григория Акинфовича. Демидовы учреждали престижные премии (в 1831 году Павел Николаевич Демидов учредил знаменитую Демидовскую премию для ученых), строили приюты, больницы и многие другие социальные учреждения. Память о Демидовых-благотворителях хранит не только Россия, но и Италия, в частности один из прекраснейших ее городов — Флоренция. В начале XIX века посланником в этом городе служил Николай Никитич Демидов, сын Никиты Демидова-второго. Николай Никитич был известнейшим российским меценатом — это он построил на свои средства четыре чугунных моста в Санкт-Петербурге, благотворительность он продолжил и во Флоренции, построив там школу (она существует и сегодня), больницу и дом трудолюбия.