«В России всегда объясняться очень трудно»

— Зачем понадобился особый институт финансового примирителя?

— Зачем он понадобился физическим лицам, очевидно: они хотят дополнительной защиты (хотя стоит отметить, что физические лица играли при его создании пассивную роль). Вопрос, зачем он понадобился банкам? Банкиру, который не хочет, как нередко бывало в начале 1990-х, украсть 100 рублей и убежать, а намерен всерьез и надолго строить свой бизнес, важно, чтобы ему доверяли, это для него вопрос жизни и смерти. Создание института уполномоченного — шаг в сторону укрепления доверия граждан: если банк доверил рассуживать свои отношения с клиентом третьему лицу, наверняка он не собирается своих клиентов обижать.

— "Право рассуживать" банки дали вам добровольно. Где гарантия, что завтра они не отзовут его или не начнут тихо саботировать исполнение неудобных им решений?

— Они подписали бумаги.

— Любую бумагу можно не исполнить, а решение замотать.

— Это правда. И я их за это засудить не сумею, даже пытаться не буду. Если они вынуждены будут отказаться, это будет для меня ужасной потерей, но это будет потерей и для них. Надо будет как-то объяснить "граду и миру", что не они виноваты. А в России всегда объясняться очень трудно: то ли вы пальто украли, то ли у вас пальто украли — разбираться никто не будет, запомнят только, что "что-то такое было".

Я высоко ценю оказанное мне доверие и буду обращаться с ним очень осторожно: обязательно выслушаю другую сторону, а не только клиента.

Кстати, те банки, которые подписали соглашение, и раньше, до принятия на себя каких бы то ни было обязательств, очень внимательно прислушивались к моим просьбам. Это, на мой взгляд, гарантия того, что они будут соблюдать наши договоренности. Поскольку и другие банки, как правило, шли мне навстречу, я надеюсь, что и они присоединятся к нашему соглашению.

— Как выглядит процедура подачи жалобы?

— Механизм заработает с 1 октября. К этому времени банки соберут деньги, чтобы нанять мне какой-то аппарат: для заявителя процедура бесплатная, но секретарю и юристу надо будет платить. Помещение на первое время дает "Ассоциация российских банков". Процедура же выглядит следующим образом: человек обращается с жалобой в сам банк. Он должен в течение 30 дней ответить. Если банк не согласен с просьбой или жалобой, то человек передает требование омбудсмену и тот уже обращается к банку за объяснениями. Омбудсмену банк должен ответить уже в течение 10 дней. После этого на основании полученной информации принимается решение.

— Какие проблемы сейчас возникают у граждан с финансовыми организациями? В 90-е был невозврат вкладов, в 2000-е — непрозрачные условия выдачи кредитов, во время кризиса — ипотека, что сейчас?

— Сегодня продолжается эпоха ипотеки, хотя интенсивность потока обращений несравненно меньше, чем в 2009 году. Обычно люди приходят с просьбой реструктурировать кредит (впрочем, не обязательно ипотечный), так как у них резко изменились обстоятельства. Есть несколько заявлений по депозитам: ряд банков в разгар кризиса предложили пополняемые вклады с высокими процентами. Сейчас, когда ставки упали, у владельцев таких депозитов сохраняется возможность разместить деньги под высокий процент, на что некоторые банки ответили увеличением комиссий за снятие денег. Возник конфликт. Придется разбираться.

— Соглашение подписали всего шесть банков ("Райффайзенбанк", "ХКФ Банк", "ОТП банк", "ДжиИ Мани Банк", НБ "Траст", "Юниаструм Банк"), при этом два самых крупных — "Сбербанк" и ВТБ24 — уклонились от него. Есть ли шанс, что они присоединятся?

— Это очень деликатный вопрос. Могу лишь повторить: я надеюсь, что многие банки войдут в эту систему.

— Как будет устроен офис уполномоченного?

— Будет технический секретарь, секретарь содержательный, который понимает суть дела, и приходящий юрист. Пока я вижу структуру так.

— Как быть провинциалам? У вас будут региональные офисы?

— Нет, для начала офис будет только в Москве, но мне можно будет написать по обычной или электронной почте. Я и сейчас получаю немало писем тем и другим способом. Электронная почта неудобна тем, что она пока не дает возможности прислать юридически значимую подпись, которая, как правило, необходима. Но мы начинаем действовать, а тем временем приходит обычное письмо с "живой" подписью.

— Вы будете получать какое-то вознаграждение?

— Нет. И дело не в том, что я по благородству отказываюсь — мне не положено по закону: депутат может получать деньги только за научную и преподавательскую работу.

— Почему банки пошли на это именно сейчас, после кризиса?

— Не думаю, что это связано с кризисом. Просто разные люди долгое время работали в этом направлении: глава "Ассоциации российских банков" Гарегин Тосунян "агитировал" банкиров аж с 2004 года, у гендиректора "Агентства по страхованию вкладов" Александра Турбанова на специальном семинаре обсуждались разные варианты построения института финансового омбудсмена. И, наконец, решение состоялось.

— И выбор пал на вас?

— Возможно, выбор пал на меня, потому что, по сути, я уже 20 лет омбудсмен. Вначале судился с Мавроди, потом пытался через ЦБ прижать организации, которые в начале 1990-х назывались банками, а на самом деле были конторами по отъему денег у граждан, потом добивался создания фонда защиты прав вкладчиков и инвесторов (такой фонд работает до сих пор и частично компенсирует потери граждан в разных сомнительных финансовых организациях), построения системы страхования вкладов, а во время кредитного бума решал связанные с ним проблемы. Я все время пытался помогать гражданам, и теперь мне просто дают дополнительный козырь: в некоторых случаях я могу не просить, а требовать. Эти случаи четко описаны, главное ограничение — сумма спора не более 300 тысяч рублей. Впрочем, это ограничение не очень существенное: для значительной части россиян 300 тысяч — это бесконечность.