Успех изменяет мозг

Нейробиологи давно заметили, что мозг человека преображается в зависимости от полученного опыта — этот феномен называют нейропластичностью. Однако до недавних пор никто не мог объяснить, что придает пластичность серому веществу и заставляет его меняться. Прорыв в этой области совершили исследователи из Института обучения и памяти Пикауэра Массачусетского технологического института: они определили, что именно запускает процесс трансформации. Оказалось — успех. Не менее важен и в некоторой степени удивителен другой вывод: противоположное по характеру событие, то есть неудача, на мозг никак не воздействует.

По мнению Эрла Миллера, руководителя исследовательской группы, это открытие — ключ к совершенствованию способов обучения и мотивации, ведь оно объясняет, как мы учимся (результаты исследования были опубликованы летом 2009 года в журнале «Neuron»). Согласно полученным данным, успех дает нам больше, чем неудача.

В ходе исследования коллеги Миллера давали обезьянам простое задание. Они показывали им одну из двух картинок: увидев первую, обезьяны должны были посмотреть налево, другую — направо. Если обезьяны поворачивались в нужную сторону, им давали сок. Во время эксперимента ученые следили за деятельностью мозга своих подопечных.
«Нейроны префронтальной коры и полосатого тела (то есть областей головного мозга, которые фиксируют удачи и поражения) перестраиваются в случае успеха», — говорит Миллер. Более того, изменения фиксируются на протяжении нескольких секунд — поэтому при выполнении следующего задания мозг обезьяны работал все лучше и лучше. Это значит, что обезьяна усвоила материал. «А вот после неудачи, — отмечает Миллер, — деятельность мозга почти не изменялась». Другими словами, мозг не сохранял информацию о поражениях и не использовал ее в следующий раз. Обезьяна пыталась угадать правильное решение снова и снова.

Это означает, говорит Миллер, что на неврологическом уровне удача оказывается намного более информативной, чем поражение. Если вы получаете вознаграждение, мозг запоминает, что он сделал правильно. В случае неудачи он не может точно определить, что именно нужно сохранить, и не изменяется (кроме ситуаций, когда налицо очевидный негативный результат: например, ребенок засовывает что-то в розетку, и его ударяет током).

Значит ли это, что, акцентируя внимание на сильных сторонах и успехах своих сотрудников, руководители поступают правильно? Миллер не рекомендует проводить параллели между его исследованием и, скажем, рабочими ситуациями. «Может быть, — говорит он, — надо просто уяснить, что мозг сам обучается благодаря удачам, и зацикливаться на них не стоит. Лучше внимательнее изучать поражения и пытаться понять их причину».

Исследователи под руководством Миллера наверняка откроют нам глаза и на другие относящиеся к менеджменту явления. Чтобы объяснить, как работает мозг в деловых ситуациях, нужно одновременно регистрировать деятельность нескольких его областей. Группе Миллера это по силам: в ее распоряжении самые передовые технологии. Миллер собирал данные о функционировании трех участков мозга сразу — их ему поставляли, ни больше ни меньше, 50 электродов.

И это только начало. Чем больше электродов для регистрации мозговой активности будут использовать неврологи, тем лучше они будут понимать механизмы, скажем, принятия решений и сосредоточения внимания. В докладе, опубликованном осенью 2009 года в журнале «The Scientist» (кстати, статья Миллера была названа в нем «статьей месяца», поскольку ее цитируемость в 50—100 раз превысила цитируемость большинства статей), один из исследователей назвал использование большого количества электродов «технологией будущего».