29 марта 2024 г. Пятница | Время МСК: 01:19:21
Карта сайта
 
Статьи
Как команде строитьсяРаботодатели вживляют чипы сотрудникамAgile в личной жизниСети набираются опта
«Магнит» хочет стать крупным дистрибутором
Задачи тревел-менеджера… под силу роботу?8 основных маркетинговых трендов, которые будут главенствовать в 2017 году
Статья является переводом одноименной статьи, написанной автором Дипом Пателем для известного англоязычного журнала «Entrepreneur»
Нужно стараться делать шедевры
О том, почему для девелопера жилец первичен, а дом вторичен

Последняя модернизация



Георгий Сатаров
Источник: OPEC
добавлено: 22-03-2012
просмотров: 4130
Смена власти в транзитных обществах, к которым относится и Россия, гораздо более важна, чем в стабильных демократиях, а модернизация необходима только застойным обществам, уверен президент Регионального общественного фонда «ИНДЕМ» Георгий Сатаров

Революция и раскол

Проблемы политических реформ очень трудно отграничить от всех остальных проблем, с которыми встретилась попытка преобразования России в 1990-х гг. Первая проблема называется очень просто и коротко — революция. Революция, как мы знаем — это не то, что совершается по плану, а то, чем называется некое безобразие после того, как оно уже произошло. Это сначала медленное, затем стремительное вползание в некоторую точку бифуркации и последующую нестабильность. Когда предшествующий период накапливает огромные проблемы, когда они не разрешаются и, наконец, достигают критической массы, происходит некий социальный катаклизм. Революция — это всегда и неизбежно ослабление государства. Кроме того, общий закон революции тот, что она, как замечено, никогда не реализует то, ради чего она совершается.

У наших партнеров по Варшавскому пакту такой революции не было. То, что у них происходило, вряд ли можно так назвать. «Освобождение», или еще как-нибудь, но никак не «революция». А революция — это всегда раскол элиты, и это — общественный раскол. В России так и происходило. Вот пример из исследований Фонда «ИНДЕМ», которое проводилось в 1998 г. и содержало, помимо прочего, два вопроса о распаде СССР. Первый вопрос: «Как вы считаете, распад СССР был неизбежным или его можно было предотвратить?» – «Можно», считают 53% респондентов; «он был неизбежным», заявили 25%, а остальные затруднились ответить. И второй вопрос: «Вы сожалеете, что СССР распался или одобряете?». Сожалели 65%, одобряли 12%, 13% проявили безразличие. То есть, не было консолидации, которая помогает серьезным трансформациям.

Еще один фактор состоит в том, что трансформация, начавшаяся с 1990-х гг., проходила по модели Вашингтонского консенсуса. И дело тут не в конкретном наборе рецептов, а в том, что это частный случай идеологии и практики высокого модернизма, о которой писал Джеймс Скотт в книге «Благими намерениями государства». То есть модернизация — это некий большой социальный проект в духе нормативного фетишизма, когда предполагается, что для того, чтобы жизнь стала лучше, надо просто изменить законы. И тогда новые законы изменят нашу жизнь, и она станет хорошей. Сейчас мы понимаем наивность такого подхода, а в то время этого не понимали ни мы, ни те, кто нам советовал. То же самое советовали, конечно, Польше, Словакии, Словении и т.д. Но у нас эти наивные советы пришлись на революцию, на отсутствие общественного консенсуса и на многое другое.

Связи со стратегией трансформации

Совершить институциональную революцию, изменить формальные нормы можно быстро. А неформальные нормы, практики, традиции инерционны и меняются гораздо медленнее. Появляется мощный разрыв между новыми формальными институтами и старыми неформальными. В чем природа этого разрыва в нашем случае?

Институты работают эффективно тогда, когда они обслуживают базовые социальные отношения, поэтому они могут быть эффективны в демократиях, они могут быть эффективны и в автократиях. В демократиях базовые социальные отношения — горизонтальные: это конкуренция, это кооперация, это огромный гражданский оборот, т.е. если доверие — то горизонтальное. В недемократиях базовые социальные отношения вертикальные. Это властное доминирование-подчинение, это патрон-клиентские отношения; если доверие — то вертикальное.

Новые нормы, которые в России принимались в процессе модернизации, вся формальная институциональная революция, которая у нас произошла, состояла в копировании законов демократических стран. Будь то Гражданский кодекс, будь то законы, описывающие функционирование судебной власти, будь то экономические законы — всё это законы, предназначенные для обслуживания горизонтальных отношений. А сознание, неформальные нормы и практики остаются старыми. Они вертикальные. И это колоссальный разрыв, на который, когда совершали формальную институциональную революцию, просто не смотрели. Думали, что вот сейчас законы примем — и все будет хорошо.

Частный случай патернализма

У патернализма есть одно интересное частное следствие. В конце 1970-х или в начале 1980-х гг., сейчас уже не помню точно, один мой коллега, тоже математик, в настоящее время – директор Центра международных исследований МГИМО МИД Виктор Сергеев, проводил в Институте США и Канады очень интересное исследование. По текстам политических лидеров Запада и советских политических лидеров он пытался реконструировать модель мира, доминирующую у этих людей в головах.

Обнаружилось: советские лидеры мыслят категориями процесса. «Неуклонное загнивание империализма» — это процесс, и он неуклонен. Или «нарастающая победа коммунизма» — тоже процесс, также неуклонен. И надо соответствовать процессам.

А западные лидеры мыслят категориями структур. Означает такое представление примерно следующее: жизнь — это некое болото, в нем есть кочки, движемся с кочки на другую, прощупывая почву ногой, ведь нет никаких процессов.

Когда в России начиналась модернизация, сработала доминанта мышления процессами — нас же учили этому в школе, потом в вузах, и эти «процессы» у нас в головах засели. Это значит, что для нас модернизация была переходом из одного процесса на другой, грубо говоря, пересадкой с поезда на поезд. Обеспечим пересадку, посадим машиниста, а дальше процесс пошел и машинист везет, и очень удобно — мыслить в такой патерналистской модели: однажды решаем проблему, а дальше — «машинист».

Суды: функция или власть

Институциональные ошибки. Они тоже вытекают из модели Вашингтонского консенсуса, в котором судебная власть рассматривается как некий вспомогательный институт. Только сейчас и исследования ИНДЕМ, и исследования коллег институционалистов (в том числе и российских) показывают, что это колоссальная ошибка, что на самом деле судебная власть — базовый институт, который тянет модернизацию. У нас в этой сфере произошла формальная институциональная революция. Как говорят юристы, в Советском Союзе не было судебной власти, была лишь судебная функция. А новая Конституция и законы описывают судебную власть как независимую ветвь власти.

Т.е. законы довольно приличные. Нас не устраивает, как эти механизмы работают, по совершенно другим обстоятельствам, связанных с влиянием сопряженных институтов — влиянием позитивистского сознания, неформальными нормами и практиками, разрывом между законами и их исполнением.

Что значит «захоронить труп?»

Директор аналитического центра Юрия Левады Лев Гудков говорил, что России не повезло в том смысле, что она империю сделала трупом, но не похоронила. И труп гниет еще с 1990-х. В таких условиях высок шанс возникновения режима, который паразитирует на незахороненном трупе. Путинский режим именно таков. «Захоронить труп» означает изменить сознание, обновить неформальные нормы и практики.

Каждый исторический период содержит в себе некие семена будущего, самые разнообразные, как позитивные, так и негативные. Это свойство любой эволюции. Эти семена генерируются постоянно: и препятствующие, и способствующие эволюции. Все зависит от того, кто и как производит отбор семян, что будет загублено, а что произрастет. В каком-то смысле это почти случайность, но в нашем случае многое закономерно.

Были семена — сейчас плантации

Итак, революция не может решить всех задач, ради которых она совершается. Наступает постреволюционный период, который предназначен для их решения. Путинский режим как раз начинался как классический постреволюционный период. Его программа, то, что вносилось в Думу, и т.д. — это были именно те законы, которые не смог продавить Ельцин в 1997–1998 годах: и муниципальная реформа, и Земельный кодекс, и пр. Это, в том числе, продолжение экономической программы, которая строилась и двигалась до Путина. Но все определила новая система отбора семян, которые были заготовлены в ельцинский период. А там было много и негативного — коррупция, попытки влияния на политическую конкуренцию и многое другое, что бурно расцвело сейчас сплошной крапивной зарослью. Тогда это были семена, сейчас — непреодолимые плантации.

В динамичный ельцинский период разнообразию нарождавшихся ростков соответствовало разнообразие постоянно меняющихся критериев селекции. Это продуктивно, как при естественном отборе. Ведь не про каждое семя заранее можно сказать, хорошее оно или плохое. Поэтому смена власти в транзитный период гораздо более важна, чем в стабильных демократиях. У наших успешных соседей это, собственно, происходило и помогало им преодолевать транзитный период, в том числе и отсеивать дефекты.

У нас победила другая точка зрения — опора на стабильность власти, под девизом: «Мы знаем, что нужно делать, главное, чтобы нам не мешали». Мешает, естественно, любая автономия, будь то политическая, институциональная, региональная или любая другая, будь то само гражданское общество. И первые два года были посвящены двум вещам: ограничить, «чтобы не мешали делать то, что правильно».

А как только начали возникать первые трудности, то внимание сразу перебросилось на другие семена, оказалось, что ограничивать важнее, чем делать то, что правильно. И очень быстро переключились с построения капитализма во всей стране на построение капитализма в дачном кооперативе.

По нарастающей пошла коррупция, поскольку автономии (политические и институциональные) были ограничены или уничтожены. Контроль над сужающейся сферой политики и над разбухающей бюрократией исчез, и бюрократия начала уже полностью работать на себя. Так мы получили полную деградацию органов власти. 

Модернизация — синоним застоя

В чем состоят уроки 1990-х для модернизации?

С модернизацией надо заканчивать. Это моя искренняя точка зрения. Модернизация, если буквально перевести — это попытка привести что-нибудь в соответствие с современностью. Поскольку современность ускоряется, то у нас не получается — цели за это время убегают.

На самом деле, если и выдвигать в этом смысле какой-то лозунг, то это лозунг «последней модернизации». То есть такого преобразования общества, которое снимает проблему модернизации. Ее нет в Швейцарии, ее нет в Японии, в Англии… Там люди мыслят в других категориях. Они находятся на гребне волны и внутренне устроены так, что им не нужно модернизироваться. Они просто адаптируются институционально, технологически и так далее по мере того, как эта волна наносит новый мусор в виде «новых внешних вызовов» или выдвигает какие-то внутренние проблемы, и их преодолевают. Это постоянный процесс. Это не кампания с целью догнать кого-то за заранее заданный период, пока те бегут вперед. Это связано с тем, как общества устроены, а не с тем, что делают.

Мы опять, как при Петре I, отвечаем на вопрос: «Что?» При Петре I говорили: «Вот такое оружие нужно, как в Европе». Сейчас говорят: «Ну, вот такие технологии нужны, как в Европе». Разницы никакой, одно и то же. Нужно переходить с вопроса, «что нужно делать для модернизации», на ответ, «как».

Т.е. как мы должны быть устроены, чтобы снять эту проблему. И это главный урок. Что для этого делать? – Не совершать прежних ошибок.

Группа компаний "ИПП"
Группа компаний Институт проблем предпринимательства
ЧОУ "ИПП" входит
в Группу компаний
"Институт проблем предпринимательства"
Контакты
ЧОУ "Институт проблем предпринимательства"
190005, Санкт-Петербург,
ул. Егорова, д. 23а
Тел.: (812) 703-40-88,
тел.: (812) 703-40-89
эл. почта: [email protected]
Сайт: https://www.ippnou.ru


Поиск
Карта сайта | Контакты | Календарный план | Обратная связь
© 2001-2024, ЧОУ "ИПП" - курсы МСФО, семинары, мастер-классы
При цитировании ссылка на сайт ЧОУ "ИПП" обязательна.
Гудзик Ольга Владимировна,
генеральный директор ЧОУ «ИПП».
Страница сгенерирована за: 0.117 сек.
Яндекс.Метрика