Всеобщее нагнетание негатива вызывает у меня отвращение, для этого нет оснований

РЦБ: С чего для Вас начался фондовый рынок?

Б. З. Летом 1990 г. в РСФСР грянули большие изменения. И. С. Силаевым, председателем правительства РСФСР, был изменен состав правительства: новым заместителем председателя стал Григорий Явлинский, а министром финансов — Борис Федоров. В то время я работала в управлении, курирующем денежное обращение, банковское дело и акционерные общества. Федоров дал мне наброски трех законов («Об акционерных обществах», «О рынке ценных бумаг и фондовых биржах», «О комиссии по ценным бумагам») с целью доработать и принять их в течение недели. В исторически короткий срок документы были подготовлены и доведены до постановлений правительства. К моменту выхода в свет Закона «Об акционерных обществах» в стране уже было зарегистрировано огромное количество акционерных обществ. Тогда же, при Б. Федорове, был проведен первый аукцион по размещению государственных ценных бумаг, выпущенных еще в бумажной форме. Собственно, с этого и начался для меня фондовый рынок, и произошло это как минимум за пару лет до его реального появления в России.

РЦБ: В чем была причина Вашего ухода из Минфина в 2004 г.?

Б. З. Это было вынужденное решение, и удалось его воплотить лишь с третьей попытки, потому что всегда оставались дела, которые нужно было обязательно доделать, и меня снова «затягивало». Но я решила, что, как только будет закрыт вопрос кризиса 1998 г., советских долгов (эта тема тоже долгие годы висела на нас) и пенсионной реформы (требовалось подготовить более 100 подзаконных актов), больше никаких новых дел. Работа в Минфине всегда была чрезвычайно тяжелой и недостойно оплачиваемой. Именно вопрос зарплаты стал немаловажной причиной моего ухода из министерства: нужно было дать образование дочке, а я физически не могла свести концы с концами. Очень тяжело было уходить из коллектива, возглавляемого Алексеем Кудриным, но и после моего ухода я еще несколько лет помогала своим коллегам в Минфине, да и сейчас я всегда на их стороне.

РЦБ: За 20 лет российский фондовый рынок прошел колоссальный путь. Что Вы считаете самыми большими успехами и неудачами за этот период?

Б. З. Рынок в России есть, он удался. Конечно, нам хотелось бы быстрее стать международным финансовым центром, хотя существуют страны, столицы которых не являются международными финансовыми центрами, но при этом там имеются развитые финансовые рынки, на них работает большое число национальных проф­участников. Нам до МФЦ еще далеко, для этого нужно серьезное переосмысление многих позиций, но все же российский рынок развитой и цивилизованный.

Во-первых, нельзя не признать как большое достижение появление корпоративного права и его развитие. Появилась корпоративная собственность, целый класс инвесторов, новый вид отношений. Во-вторых, серьезным прорывом стало появление рынка государственного долга, в формировании которого положительную роль сыграл кризис 1998 г. — если бы не он, мы бы до сегодняшнего дня думали, что можно вообще не собирать налоги и жить в долг. Работа с рынком госдолга сильно изменила бюджет и все связанные с ним процессы, был принят бюджетный кодекс. Также к достижениям следует отнести создание валютного рынка, на базе которого впоследствии вырос рынок внешних заимствований.

Теперь о неудачах этого двадцатилетия. Очевидно, что не прижились коллективные инвестиции, не состоялась пенсионная реформа, хотя идеи были хорошими. Не удалось довести их до конца по целому ряду причин, основная из них — отсутствие доверия населения как к государственным, так и к негосударственным пенсионным фондам, управляющим компаниям и т. д. Видимо, должно пройти еще некоторое время. Без такого институционального инвестора, как пенсионная система, финансовый рынок в стране не может развиваться. Например, в США институциональный инвестор — такой же важный участник рыночной экономики, как Нью-Йоркская фондовая биржа. Также не очень сложилась у нас страховая система. Совсем плохо обстоит дело с ПИФами. Активами фондов управляют люди, не имеющие достаточной квалификации, управляющие компании не несут должной ответственности, а главное — нет навыков и необходимого образования. Требования, предъявляемые к управляющим компаниям западными институтами, намного выше требований в России. Сдача квалификационного экзамена не дает тех знаний, которые нужны для управления активами. Сейчас многие граждане сдают деньги в ПИФы, не зная, как на самом деле это работает. Это похоже на то, как 90% из тех, кто в свое время шел в МММ, считали бумаги МММ государственными, потому что их рекламу показывали по государственному телевидению.

Большое упущение — отсутствие финансовой грамотности у населения, мы не объяснили, как можно воспользоваться услугами фондового рынка, не смогли воспитать частного инвестора. Пока люди не будут просвещенными в теме фондового рынка, опасно говорить и хотеть, чтобы в нашей стране владело акциями такое же количество людей, как в Америке. В течение 300 лет американское население все время просвещалось, но даже там люди периодически теряют деньги. В том, что это не состоялось, сложно кого-то винить, это объективный процесс. ФСФР никогда не везло: ее сотрудники получали маленькие зарплаты, что приводило к недоукомплектованности состава, хотя все руководители Службы были очень сильными. Но без хорошей команды практически невозможно осуществлять сложный процесс управления рынком.

РЦБ: И все-таки, Ваша оценка этого сложного пути в 20 лет со знаком «+» или со знаком «–»?

Б. З. Самое главное удалось: российский финансовый рынок пережил два крупнейших кризиса и функционирует без больших проблем. Достижения, которые я перечислила, кардинально изменили нашу страну и экономику. Они позволили создать международные корпорации мирового уровня.

Посмотрите, каким стал рынок субфедеральных долгов! Ежегодно на конференциях журнала «Рынок ценных бумаг» мы докладывали о развитии ситуации на этом рынке, публично объясняли, как это должно работать и как в это можно инвестировать. То же самое должно быть и с пенсионной реформой: необходимо разъяснять, и чем больше, тем лучше. Мне не понятны заявления правительства о пересмотре обязательности накопительной части пенсии в сторону ее ограничения или вообще отказа от нее. Я считаю, что это тупик. С фискальной точки зрения проблема пенсионной системы таким образом решена быть не может, можно лишь ее отодвинуть на незначительное время. Пенсионная система создавалась и была сбалансирована, когда пенсионный возраст был 70 лет, а возраст дожития — 50. У нас есть огромное количество профессий, работники которых становятся пенсионерами, начиная с 45 лет. Я считаю, что если работодатель нанимает сотрудника на такую работу, по которой законом предусмотрен досрочный выход на пенсию, то это уже задача работодателя оплачивать его содержание, государству это не под силу. Нужно идти именно такими путями в решении проблемы, все должно быть сделано экономически справедливо и правильно. Нельзя лишать экономику «длинных» денег! Я рассчитываю на здравый смысл тех людей, которые работают над этой проблематикой.

Вообще же, если говорить про плюсы и минусы, то я стараюсь уходить от пессимизма, потому что в последние годы все только и ждут то кризиса, то конца света и прочих ужасов. Всеобщее нагнетание негатива вызывает у меня отвращение, потому что для этого нет оснований.

РЦБ: Что Вы думаете по поводу объединения ФСФР и ЦБ РФ?

Б. З. Безусловно, система регулирования нуждается в развитии, и необходимость этого особенно ярко проявилась в кризис 2008 г. — не только для России, но и для США и Европы. Регуляторы финансовых рынков относятся к категории институтов, которым никогда нельзя спать, каждый день — новый сюжет, требующий внимания и разбирательства.

Но объединять орган денежно-кре­дитного регулирования и регулятор рынка ценных бумаг однозначно нельзя. Возможно, должна быть создана структура под эгидой Центробанка. На сегодняшний день объединение ФСФР и ЦБ РФ — весьма экзотическое решение, вытекающее из того факта, что ЦБ РФ в состоянии платить своим сотрудникам нормальные зарплаты, а ФСФР, как правительственная структура, нет. Если во главе процесса встанут толковые личности, то из этого должно что-то получиться. Вместе с тем нет ясности в распределении полномочий между Минфином и ЦБ РФ, например, объединение Минфина и ФСФР было бы для меня понятным: первый орган — правоустанавливающий, второй — осуществляющий надзор и исполнение. Нужно посмотреть, как все это будет выглядеть, но признаюсь, что эта конструкция не является мечтой моей жизни.

РЦБ: Как Вы оцениваете процессы, происходящие на объединенной бирже и в НРД?

Б. З. Мы были твердо убеждены, что объ­единяться надо, и делали то, что считали нужным, хотя это было очень трудно и сопровождалось яростными спорами. В целом я считаю, что объединение удалось, проблема — кадровый вопрос, а в этом бирже в последнее время не везло. Несмотря на высокие профессиональные качества всех руководителей биржи, у них что-то не складывалось. Надеюсь, теперь это изменится. Сейчас необходимо направить все силы на совершенствование технологий и подбор кадров. В принципе я вполне удовлетворена тем, как разворачиваются дела на бирже, у меня пропало многомесячное ощущение «хождения по канату». Для Московской Биржи сегодня вопрос номер один — это IPO. Все состоится, главное — проявление интереса к этой бумаге как к финансовому инструменту развития экономики, а не как к возможности скупки большого пакета и уничтожения конкурента. В биржу вложено очень много сил, и я уверена, что в конечном счете это будет наша NYSE, которая станет самой мощной биржевой структурой на просторах СНГ.

Я очень довольна тем, что происходит сейчас в НРД, объединение которого с ДКК в техническом и юридическом аспектах протекало тяжело, но тихо и мирно. Глобализация — это здорово, а Центральный депозитарий — это хорошо с точки зрения подтверждения права собственности и уверенности в том, что оно не пропадет. Однако проблема здесь есть и большая, и заключается она в том, чтобы нас «не съел» западный рынок. В этом смысле я не боюсь за рынок ОФЗ и субфедеральных бумаг — торговля ими будет там, где есть рефинансирование. Но вот за корпоративный сегмент я переживаю. Мы пытаемся убедить регулятора в том, что надо быть очень осторожным при допуске к открытию счетов иностранных депозитариев напрямую, потому что в этом есть большая мотивация ухода фондового рынка из России.

РЦБ: Как Вы относитесь к активизации НП РТС? Вы воспринимаете их как конкурентов?

Б. З. Мне не очень понятно, чем именно они занимаются, но если придумают что-нибудь стоящее — это будет хорошо. Сила РТС была в том, что, конкурируя с ММВБ, она всегда находилась чуть-чуть впереди и быстрее запускала интересные и сложные продукты. Возможно, я недооцениваю ребят из НП РТС и не знаю всех деталей, с помощью которых они могут предложить то, о чем я даже не задумывалась. Тем не менее как конкурентов я их сейчас не рассматриваю.