Кузнецовы

Основатель рода Яков Кузнецов звезд с неба вроде бы не хватал. Мужик как мужик, прижимистый, копейку складывал к копейке и жил не только тем, что пахал да сеял. Громадный дом Якова с дымной кузницей стоял на отшибе между деревнями Речица и Новохаритоново. Окрестный люд заворачивал сюда ковать лошадей , брал в долг косы, топоры, тележные оси. Тут же оставались на ночь гульнуть. Благо места, выпивки и закусок у хозяина хватало. А сыновья Терентий и Аким подавали на стол хоть до третьих петухов.

Может, из-за ночных этих кутежей и пошел слух, будто Яков Васильевич не то у себя в доме, не то на глухой лесной дороге убил и ограбил богатого купца. Так это или не так, но вскоре Яков с сыновьями принялись ставить невиданный сруб на берегу речки Дорки возле околицы деревни Гжель.

Едва стихла топорная звень, как плотников сменили каменщики. Допоздна сюда тянулись возы с кирпичом, глиной, шпатом. Потом из труб от двух горнов в небо взмыли огненные смерчи. Так начался первый фарфоровый завод Кузнецовых. Было это за два года до нашествия Наполеона в 1810 году. Кто и как надоумил Якова взяться за фарфор, о котором он не имел представления, никто не знает.

Через два года главой предприятия стал Терентий. Его уже не устраивали примитивные отцовские горны. Новый завод решил пустить не в Гжели, а там, где за работу мужикам можно платить поменьше, а лесов много. Таким местом оказались пустоши у деревни Ликино, принадлежавшие обедневшему помещику Сарычеву. Терентий скупил их и начал готовиться к большой стройке.

Этапным для Терентия Кузнецова стал 1832 год, когда заработал завод в Дулево. Здесь были уже живописный цех, помещения для сортировки изделий, просторные склады. Все бы хорошо, но соперником у Кузнецова был фабрикант А.Г. Сафонов из села Коротково с его талантливыми мастерами росписи. Они владели секретами приготовления красок и фарфоровой массы. Тона выбирали сочные, яркие - бархатный кобальт, синий, розовый, желтый, темно-малиновый. И светло-коричневый.

Позже их технология описывалась так: "Сначала мастер покрывал тонким слоем краски все изделие, затем расчищал белые полосы-резервы, которые оставлял для росписи. Для отделки дорогой посуды использовали золото: яркое, полированное и матовое с большим содержанием драгоценного металла. Гравировали твердым агатом. И тогда "читалась" каждая деталь яркой росписи, тонкий узор рисунка, красивый орнамент".

Постичь это искусство Терентию не хватило бы всей жизни, поэтому так и эдак охаживал он Сафонова до тех пор, пока не арендовал у него, а затем и не выкупил производство. Выкупил, расширил его, число рабочих достигло 400 человек. Хозяином всего этого богатства стал сын Терентия - Сидор Кузнецов. Он закрыл завод в Коротково и перевел мастеров в Дулево.

Кроме этого предприятия, Кузнецов-младший имел в Риге фарфоро-фаянсовый завод, где велось массовое производство столовой и чайной посуды. Трудились здесь мастера из Гжели. Владения свои Сидор Кузнецов исподволь готовился передать своему сыну Матвею. Деловую жилку прививал ему с детства, наукам Матвея обучали дома. В 15 лет отец отрядил наследника в Ригу изучать тонкости фарфорового дела и управления производством. К домашнему образованию Матвей добавил в Риге курс коммерческого училища.

Женился Матвей в 19 лет и стал счастливым отцом семерых сыновей и одной дочери. Главной своей целью он считал объединение всех частных фарфоровых заводов России. Однако не так просто было сломить преуспевающих конкурентов. В Тверской губернии работало прекрасное предприятие А.Я. Ауэрбаха, где было занято 7 тысяч рабочих. Здесь создавались уникальные произведения. Особенно хороши были столовые приборы, изукрашенные растительным орнаментом: открой крышку супницы - и на дне заколышутся листья клена или дуба. Взлетом творчества художников стал сервиз для лучшего царского дворца в Твери.

Матвею удалось купить этот завод, и он сразу же начал перестраивать его. Число рабочих удвоилось. Ко второй половине XIX века Матвей Кузнецов стал крупнейшим поставщиком фарфора, фаянса, майолики и других видов изделий на мировом рынке.

Как часто сыновья проматывают нажитое отцами! Считается, природа отдыхает на таких наследниках. Ничего подобного с кузнецовским родом не происходило. Они работали из поколения в поколение с нарастающим упорством.

Матвею Кузнецову принадлежало уже 18 лучших предприятий России. В 1889 году было учреждено "Товарищество производства фарфоровых и фаянсовых изделий М.С. Кузнецова" с правлением в Москве. Однако окончательная цель еще не была достигнута.

Костью в горле Матвея торчало знаменитое предприятие Ф. Гартнера. Купец Френсис Яковлевич Гартнер прибыл в Россию из Англии еще в 1746 году. В селе Вербилки на землях князя Урусова он наладил фарфоровое дело. Его столовая посуда с росписью в светло-зеленых и серо-зеленых тонах в сочетании с красным или светло-желтым славилась по всей Европе и конкурировала с изделиями саксонских мастеров.

И вдруг дела Партнера пошли худо. Ходили слухи, что не обошлось без козней М. Кузнецова. Так ли это или нет, но в апреле 1892 года гартнеровский завод стал его собственностью.

Матвея спрашивали: "Как вам удалось зарезать самого Гартнера?" - а он раскатисто хохотал и отшучивался: "Сначала дед мой топором зарубил купца, а с ножом уже легче, Партнер даже не пискнул". И так излагал историю предка, что в нее уже никто не верил. Вышибал клин клином.

Завод Партнера обошелся в 238 тысяч рублей. Вместе с ним "Товариществу" отошли 300 десятин земли. За 5 тысяч были куплены все фабричные модели, формы, рисунки, образцы. Приобретя завод и земли, Кузнецов купил и громкую марку Гартнера вместе с товарным знаком. Был даже заключен особый договор, согласно которому Кузнецов имел право ставить на изделиях, вывесках, счетах герб и фирменный знак бывшего владельца, его награды и медали выставок.

Вот так Кузнецов стал монополистом фарфорового производства. На его долю теперь приходилось две трети всех изделий. Особенно популярными стали изразцы для печей, при изготовлении которых соблюдался стиль древнерусского лубка. Такие печи превратились в подлинные произведения искусства, стали украшениями домов.

"Товарищество" торговало не только на 12 российских ярмарках, но и в Персии, Турции, в балканских странах. Кузнецовский фарфор вытеснил на Ближнем Востоке изделия европейских поставщиков. Газета "Варшавский дневник" в 1886 году по случаю открытия магазина Кузнецова писала:

"Чем же объясняется такое широкое развитие фарфоро-гончарного производства, которому высокопочтенный Матвей Сидорович посвятил всю свою энергию и деятельность?.. Тем, прежде всего, что светлый самородный практический ум Матвея Сидоровича понял и оценил, какого высокого знания заслуживает эта отрасль промышленности, в которой ремесло соединяется с искусством и в которой нельзя уйти вперед и отличиться, если при совершенном знании технической части нет изящного вкуса, свойственного артистам".

О темпах, какими развивалась отрасль, можно судить по заводу в Дулево: если в 1866 году его оборот составлял 115 тысяч 200 рублей, то в 1884-м вырос до 500 тысяч. В начале XX века здесь было 8 печей для обжига посуды, три паровые машины мощностью в 530 лошадиных сил, двадцать муфельных печей. Число рабочих достигало 2335 человек. Когда пустили Нижегородскую железную дорогу, завод оказался на оживленной магистрали, всего в 8 верстах от станции Дрезна, и это дало Кузнецову новые возможности.

Дулевские изделия считались одними из лучших в Европе. Успех обеспечивался за счет исходного материала высшего сорта и специальной обработки массы. Суть заключалась в том, что глина на протяжении целого года содержалась в подвалах, где проходила "летование", т.е. под атмосферным воздействием обретала пластичность. Другой секрет - топливо. Им был торф, сезон добычи которого надо было непременно закончить до 20 июля. Тот, что брался позже, не успевал хорошо просохнуть и в дело не годился.

Главный успех к Кузнецову пришел потому, что со своими изделиями он появился в каждом доме. Для крестьян у него товар был дешевый, не очень броский, горожане скупали сервизы средней цены, но по росписи похожие на дорогие "дворянские". Кроме того, выпускалась посуда "трактирная", для ресторанов. Ну и, конечно, очень дорогие наборы для знати.

При этом Матвей Кузнецов глаз не спускал с мирового рынка. В 1910 году фирма "Фор" выпустила во Франции автоматы для формовки кофейных и чайных чашек с толстыми небьющимися стенками. Кузнецов тут же закупил партию этих автоматов и установил в Дулеве, потом в Гжели. На исходе XIX века в Европе фарфор принялись не раскрашивать, а наносить рисунок переводными картинками. И эту новинку Кузнецов быстро освоил на своих заводах, наладив производство собственных переводных картинок 900 наименований. Ему удалось вытеснить с рынков Персии, Афганистана, Монголии и других стран Азии фарфор из Англии, Германии и Франции.

Где же тот кузнецовский фарфор теперь? В домах почти ничего не осталось, только в музеях. В Твери хранится прекрасная коллекция: чашки, тарелки, блюда из сервиза, формы для рыбы, лоток для сыра, масленки, шкатулки. В Новодевичьем монастыре и музее "Коломенское" сохранились изразцы для печей, которыми нельзя не залюбоваться. Там же хранится сборное панно "Жар-птица", некогда украшавшее камин в доме Кузнецова на Басманной улице. Оно переливается всеми цветами радуги.

Что касается Дулева, то на него положили глаз американцы. Задумывалось совместное производство. Не заладилось. Тяжба затянулась на годы и чем кончится - неизвестно.