Хочу все знать

20 марта городской арбитражный суд Москвы удовлетворил иск столичной налоговой инспекции №5, от имени которой выступали высокие чиновники ФНС, к компании «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит». Арбитры признали недействительными договоры на оказание аудиторских услуг с 2002−го по 2004 год между ответчиком и опальной НК ЮКОС, поскольку, по мнению суда, аудитор содействовал уклонению бывшего лидера отечественной нефтянки от налогов. Вознаграждение аудитора за эту «неправильную» работу в размере 16,8 млн рублей решено взыскать в бюджет. А несколькими месяцами ранее «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» и сама была обвинена в недоплате налогов на сумму 290 млн рублей в 2002 году.

На момент написания статьи мотивировочная часть постановления суда еще не была подготовлена (суду дается десять рабочих дней для ее написания), так что правомерность претензий ФНС к «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» мы оценить не могли. Однако, как известно, компанию фактически обвинили в том, что либо аудиторы не сумели выявить налоговые нарушения, допущенные ЮКОСом, либо — что еще серьезнее — нарушения были выявлены, но «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» не сообщила о них в фискальные органы.

В то, что аудиторы такой компании могли проглядеть налоговые нарушения в особо крупных размерах, их коллеги не верят. «Исходя из репутации компании, сомневаться в ее компетентности не приходится, — отмечает заместитель гендиректора аудиторско-консалтинговой группы “ФинЭкспертиза” Агван Микаелян. — Они очень тщательно подходят к проверкам. Настолько тщательно, что порой бывают нелояльны к клиенту, даже теряют заказчиков иногда».

Но это еще отнюдь не означает, что «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» скрывала информацию о неблаговидной деятельности клиента. «Ни один аудитор в ходе своей работы не проводит сплошную проверку всех документов, — объясняет Агван Микаелян. — Фактически дублировать годичную работу бухгалтерии попросту нереально. Аудитор ищет только системные ошибки. Для этого он применяет методику, позволяющую определить уровень существенности операций — в деньгах, — исходя из хозяйственной деятельности клиента. Операции, которые имеют более низкий уровень существенности, аудитором могут вообще не рассматриваться, потому что их искажение кардинального влияния на итоги работы компании и отчет не оказывает. Если уровень существенности какой-то операции незначителен, то можно и не выносить результаты ее проверки в аудиторское заключение, это не является преступлением. Вот если аудитор заметил существенную деталь, существенное искажение и не вынес этого в заключение, это уже квалифицируется как несоответствие аудита, при определенных условиях такое действие можно характеризовать как фальсификацию».

Но даже при худшем раскладе — невнесении в аудиторское заключение существенного негативного фактора — претензии к аудитору могут возникнуть только у заказчика либо у инвесторов компании-заказчика. Но никак не у налоговиков. Так, известнейшую в прошлом аудиторскую компанию Arthur Andersen, проверявшую злополучный Enron, в 2002 году засудили и в итоге пустили по миру именно инвесторы.

Так что с точки зрения общепринятой деловой практики отношения между аудитором и клиентом никак не касаются фискальных органов, и отнюдь не дело мытарей оценивать качество работы того или иного аудитора. Кстати, и закон об аудиторской деятельности не предусматривает никакой ответственности аудитора перед фискальными службами. Напротив, в статье 8 четко сказано: «Аудиторские организации и индивидуальные аудиторы обязаны хранить тайну об операциях аудируемых лиц и лиц, которым оказывались сопутствующие аудиту услуги». И далее в той же статье: «Находящиеся в распоряжении аудиторской организации и индивидуального аудитора документы, содержащие сведения об операциях аудируемых лиц и лиц, с которыми заключен договор оказания сопутствующих аудиту услуг, предоставляются исключительно по решению суда, если иное не предусмотрено федеральными законами».

«Федеральные законы» — это, в частности, ст. 316 Уголовного кодекса «Укрывательство преступлений»: «Заранее не обещанное укрывательство особо тяжких преступлений — наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей… либо арестом на срок от трех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет». Но поскольку обвинений по ст. 316 аудиторам не предъявлялось, правосудие скорее всего отстаивает версию, что «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» просмотрела налоговые преступления, совершенные ЮКОСом.

То есть фактически государство предъявляет претензии одной коммерческой структуре, которая некачественно выполнила работу по контракту с другой коммерческой структурой, в результате чего бюджет понес убытки. Своя логика в такой коллизии, несомненно, есть. Однако в эту логику никак не укладывается решение суда: бюджет забирает себе деньги, полученные аудитором (частной компанией) от заказчика (тоже частной компании). Хотя, если уж на то пошло, с точки зрения закона гораздо правильнее было бы требовать от аудиторов возмещения убытков, понесенных бюджетом в результате налоговых махинаций ЮКОСа.

А раз этого не происходит, логично предположить, что дело не в ЮКОСе, а в самих аудиторах. Точнее, в тех функциях, которые они выполняют сегодня и которые чиновники хотят подкорректировать.

Как именно, демонстрирует недавняя инициатива Банка России, который подготовил законопроект, обязывающий аудиторов передавать в ЦБ информацию по результатам проверок в банках. «Представитель Банка России, представлявший инициативу на заседании совета по аудиторской деятельности в Минфине, апеллировал к рекомендациям Базельского комитета по усилению взаимодействия банков и аудиторов. Некоторые страны, например Нидерланды, Франция, какие-то кусочки этих рекомендаций начали реализовывать у себя. Но там и речи нет о тотальной передаче аудиторской информации», — отмечает президент Аудиторской палаты России Борис Соколов.

То есть российские чиновники оказались впереди планеты всей в деле ликвидации аудиторской тайны. И понятно почему. В своем стремлении контролировать все и вся госорганы превосходят собственные технические и физические возможности. Достаточно вспомнить Росфинмониторинг, который уже сегодня не в состоянии обрабатывать получаемую от банков информацию и, очевидно, окончательно утонет в потоке бумаг в ближайшие год-два (учитывая, что количество банковских операций у нас ежегодно увеличивается в полтора раза), но тем не менее требует, чтобы ему посылали еще больше бумажек. Мы имеем в виду недавнее требование этого ведомства к банкам о предоставлении информации по всем сделкам с наличностью на сумму более 600 тыс. рублей.

Стремление чиновников неуклонно увеличивать зоны своего контроля — естественный, непреложный закон. А проблему физических и технических ограничений наши бюрократы придумали обходить очень просто — перекладывая работу (а заодно и затраты на осуществление контроля) на коммерческие структуры: банки и аудиторские компании. Что мы и наблюдаем как в деле «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит», так и в новых предложениях Банка России и Росфинмониторинга.

«Можно не сомневаться, что, если центробанковский законопроект будет принят, это создаст важный прецедент, и свои требования к аудиторам начнут предъявлять налоговая служба, таможня, Росфинмониторинг и другие надзорные и контролирующие органы, — предсказывает Борис Соколов. — В этом случае аудит будет ликвидирован как институт. А рыночная экономика без аудита существовать не может». Зато госкапитализм — очень даже запросто.