Банкам и финкомпаниям пора готовиться к введению новых налогов

В то время как мировая финансовая система только-только перестала с ужасом подсчитывать возможные потери от, кажется, уже залитого деньгами греческого кризиса, политики готовят для нее очередной неприятный сюрприз. Глобальный финансовый кризис 2008–2009 гг. оказался весьма затратной проблемой, и одной из основных «расходных статей» по нему стал государственный бэйлаут наиболее сильно пострадавших финансовых компаний. Прямая покупка активов государством и вливание капитала, по данным МВФ, обошлась налогоплательщикам развитых стран в $862 млрд (около 2,7% совокупного ВВП). Непрямые потери, включающие, например, государственные гарантии по различным корпоративным обязательствам, расширение страхования депозитов – гораздо больше. Как теперь вернуть эти деньги? – вопрос для политиков совсем не праздный, ведь им надо регулярно переизбираться, а электорат негодует по поводу дорогостоящего спасения «жирных котов».

Тобин-Гуд? В прошлом году популярной темой политического дискурса на Западе стала идея введения налога на краткосрочные финансовые трансакции. Впервые идея подобного налога была предложена в начале 1970-х нобелевским лауреатом по экономике Джеймсом Тобином. Ученый полагал, что частые колебания валютных курсов имеют чис­то спекулятивную природу и несут в себе угрозу для стабильности мировой экономики. Для борьбы с этим явлением Тобин предложил ввести налог на операции с иностранными валютами. При этом, если размер налога равнялся всего лишь 0,1%–0,25% от объема трансакции, по идее экономиста, это могло бы существенно ограничить трансграничные валютные спекуляции, сделав большую часть из них невыгодными. По расчетам Тобина, этот налог приносил бы в год не менее $150 млрд, которые он предлагал разделить между МВФ и национальными центробанками. При этом теоретически налог мог бы быть применен не только к валютным, но и иным финансовым операциям.

Налог Тобина ударил бы в первую очередь по инвестиционным банкам и хедж-фондам, которые получают основной доход от финансовых трансакций (во-первых, от краткосрочных, а во-вторых, ото всех арбитражных операций с низкой доходностью).

Разумеется, налог в размере 0,25% на все международные финансовые операции помешает кратко­срочным трансакциям, целью которых является получение прибылей, гораздо меньших, чем данный налог. Однако, снижая доходность кратковременных спекуляций, налог, как считал Тобин, не оказывал бы большого отрицательного воздействия на долговременные решения в сфере международных инвестиций.
Вот уже почти 40 лет налог Тобина остается любимым доводом левых партий и антиглобалистов различного рода, которые видят в нем двойную пользу: возможность обуздать финансовую олигархию и получить от нее же деньги на поддерживаемые ими цели – борьбу против неравенства и бедности, развитие образования, здравоохранения и подъема экономики в отсталых странах. Однако ни один крупный политик из США или Великобритании (где политические и экономические позиции финансового сектора традиционно сильны) никогда не высказывался за введение налога Тобина. До прошлого года. В конце 2009-го за введение налога Тобина неожиданно высказался Адэр Тернер, глава Управления по финансовым услугам Великобритании, – это стало по-настоящему большим прецедентом. Правда, его мотив вполне понятен: дефицит бюджета Великобритании уже стал двузначным и казну надо чем-то заполнять. Не подоить ли священную финансовую корову?

«Толстяк» вместо Тобина. В этом году за дело взялся и МВФ. В конце апреля 2010-го, во время саммита министров финансов стран G-20 в Вашингтоне, фонд представил по теме конфиденциальный доклад, который, правда, тут же стал достоянием общественности. эмвээфовский A Fair and Substantial Contribution by the Financial Sector довольно подробно рассматривает возможные эффекты введения расширенной версии налога Тобина – Financial Transaction Tax (FTT), базой для которого могли бы стать не только валютные операции, но и трансакции с акциями, облигациями и деривативами. Так, по оптимистичным подсчетам, глобальный FTT в 0,1% на них мог бы принести около $200 млрд в год, налог Тобина на операции с четырьмя основными мировыми валютами и деривативами на них – $20–40 млрд.

Однако после долгого и достаточно туманного рассуждения о налоге Тобина МВФ все же не рекомендует министрам финансов стран G-20 вводить его. Почему? Во-первых, взимаемый с трансакций FTT не нацелен на источники нестабильности в финансовой системе – излишний леверидж. Во-вторых, сомнительно, чтобы налог Тобина препятствовал образованию финансовых пузырей – безум­но перегревшийся во всем мире за последние десятилетия рынок недвижимости с его огромными трансакционными издержками – наглядное тому свидетельство. Долгосрочные структурные дисбалансы в мировой экономике этим налогом явно не исправить. В-третьих, опыт стран, ранее принявших аналоги FTT, не очень-то успешный. Так, например, в середине 1980-х Швеция ввела налог на трансакции с акциями и облигациями, ожидая собрать около 1,5 млрд крон (150 млн евро) в год. Итог оказался обескураживающим – сборы составили всего около 80 млн крон в год из-за резкого падения торгового оборота. Упал и фондовый рынок. В итоге спус­тя несколько лет пришлось от этой затеи отказаться. В-четвертых, эксперты МВФ сильно сомневаются, что FTT окажется таким уж безвредным для долгосрочных инвестиций и здоровья финансовых рынков. «Хотя основной удар действительно придется на краткосрочные трансакции, FTT увеличит стоимость капитала для всех эмитентов, выпускающих налогооблагаемые облигации, так как инвесторы запросят дополнительную доходность в компенсацию за сниженную из-за налога ликвидность ценной бумаги. Этот эффект будет особенно высоким для наиболее ликвидных, то есть часто торгуемых на рынке бумаг. Некоторые исследователи находят, что подобные негативные эффекты могут быть весьма существенны, и это создает долгосрочные риски для всей экономической системы», – отмечается в докладе.

Разобравшись с налогом Тобина, МВФ, тем не менее, предлагает взамен аж два других альтернативных налога на финансовую систему. Со структурными рисками в мировой финансовой системе вроде реализовавшихся в 2008–2009 годах должен бороться Financial Stability Contribution (FSC). Именно этот налог, по мнению МВФ, должен вернуть обществу деньги, потраченные на бэйлаут финансовой системы. FSC предлагается взимать не с финансовых трансакций, а с банковских обязательств, включая деривативы, но исключая депозиты (застрахованные пассивы). Выбор пассивов в качестве налоговой базы – шаг понятный. Чем в большей степени банк опирается на заемный капитал, тем в большей степени он неустойчив во время финансового кризиса: излишний леверидж – всегда проблема в такой ситуации. Размер налога должен быть в диапазоне 0,1–0,2% от пассивов (в среднем 10–20% от доналоговой прибыли) – этого будет вполне достаточно, чтобы собрать около $100 млрд в год с банковской системы развитых стран. При таких ежегодных поступлениях финсистема довольно быстро расплатится за бэйлаут: часть денег пойдет в бюджет, а другая – в специально созданный фонд, где они станут подушкой безопасности для будущих кризисов – налогоплательщикам более не придется расплачиваться из своего кармана за ошибки банков.

Другой налог, разработанный МВФ, – Financial Activity Tax (FAT) – уже своим названием показывает, что предназначен для «жирных котов» (fat cats). Его предполагается взимать с суммы доналоговой прибыли и вознаграждения служащим. Налого-обложение вознаграждения финансистов – это явная попытка заставить последних сократить себе несусветные бонусы и зарплаты, давно уже вызывающие справедливый гнев избирателей. При этом во избежание внутрикорпоративного арбитража облагать FAT предлагается не только банки, но, по сути, всю финансовую индустрию, включая страховые компании, управляющие и брокерские компании, хедж-фонды и т.п. Размер «толстяка» МВФ пока не определил, но, учитывая меньшую, чем в случае с FSC, налоговую базу, даже пара процентов налога будет весьма чувствительной.

Благие намерения? Будут ли приняты предложенные МВФ налоги, и если да, то каков будет процесс их принятия на национальном уровне? Пока все это неясно. Однако сами финансисты отнеслись к докладу МВФ весьма серьезно. «Документ МВФ, разработанный для саммита министров финансов стран G-20 23–24 апреля в Вашингтоне, носит промежуточный характер, конкретные решения будут приниматься на саммите глав государств G-20 26–27 июня в Торонто, – отмечается в исследовании Credit Suisse «IMF Bank Tax Proposals». – Однако степень детальности и тщательности проработки предложений такова, что главы государств вполне могут счесть их привлекательными. Мы считаем, что с вероятностью больше 50% предложения МВФ будут приняты в Торонто».
Кроме того, не стоит забывать, что разные налоговые и регуляционные реформы уже рассматриваются развитыми странами на национальном уровне. Временные налоги на выплаты бонусов в банковской системе уже были введены в разгар кризиса в Великобритании и Франции. Так как их действие уже истекает, «толстяк» стал бы им неплохой заменой.

Обсуждаются и аналоги другого предложенного МВФ налога – FSC. Так, в США в конгрессе уже несколько месяцев ведутся жаркие споры о принятии так называемого Restoring American Financial Stability Act of 2010 (Акт о восстановлении финансовой стабильности), в котором, впрочем, больше внимание уделяется регуляции финансового сектора, но есть и предложение о создании финансируемого за счет банковской системы специального фонда, средства из которого в дальнейшем должны поддерживать банки в момент кризиса. Кроме того, в январе 2010-го президент Обама предложил взимать с крупных финансовых компаний налог в размере 0,15% от их обязательств (Financial Crisis Responsibility fee – FCR). Пока, впрочем, судьба этого предложения неясна. Похожие меры рассматриваются и в Германии. Ну а известный финансовый инноватор – Швеция – еще в прошлом году успела создать национальный фонд финансовой стабилизации, финансируемый за счет уплаты банками ежегодного налога в 0,036% от незастрахованных обязательств (фактически национальный аналог FSC). Так что процесс уже пошел!

Прямая и непрямая поддержка финансового сектора в странах G-20, в % ВВП 2009 года