Интервью Руководителя ФСФР России Д.В.Панкина журналу "Эксперт"

От Федеральной службы по финансовым рынкам сейчас ждут как конкретных действий — по отношению к акционерам, не выставляющим оферту, к бирже, допускающей сбои, — так и стратегии развития российского финансового рынка. О том, как сама ФСФР видит свои главные задачи, «Эксперту» рассказал Дмитрий Панкин, назначенный руководителем службы в апреле 2011 года.

— Теперь, когда ММВБ и РТС слились, все ждут, что объединенная структура будет конкурировать с мировыми площадками. На ваш взгляд, какое место наша биржа сможет занять?

— Согласен, сейчас конкуренция переместилась на международный уровень. При этом помимо борьбы крупнейших биржевых площадок между собой появляется конкуренция на emerging markets. И, наверное, правильнее сказать, что сейчас наша задача не соперничать с LSE, а перетянуть к себе тех эмитентов, которые хотят размещаться на Варшавской бирже. На ней удобные правила размещения, и туда активно выходят, в частности, украинцы. Считаю, что нам необходимо в этой локальной конкуренции создать хорошие условия для внутренних и внешних эмитентов и инвесторов, чтобы всем было удобно работать через нашу биржевую инфраструктуру, чтобы они шли сюда, а не в Варшаву или куда-либо еще. Кроме того, надеюсь, что эта внешняя конкуренция не даст нашей бирже создавать неэффективные условия работы, держать монопольно высокие тарифы, заставит ее продумывать до мелочей вводимые правила.

— В России теперь есть центральный депозитарий, торги в режиме T+n, возможности для размещения иностранных эмитентов. Что еще должно появиться, чтобы удобнее было размещаться у нас, а не на других рынках?

— Прежде всего бирже необходимо создать новый интегральный программный продукт, всесторонне протестировать его и внедрить. Совершенно необходимо повысить степень надежности механизма торгов, чтобы не допустить возникновения сбоев. Кроме того, следует сделать процесс размещения на нашей бирже дешевле, чем у других.

Второй важнейший вопрос: кто станет покупать на этой бирже? Нужен долгосрочный внутренний инвестор, о чем мы тоже давно говорим. Это и негосударственные пенсионные фонды (тут необходим целый ряд законодательных и нормативных актов, чтобы этот институт стал более эффективным), и страховые компании, и частные инвесторы. Будут инвесторы — придут и эмитенты, в том числе зарубежные.

Третий блок задач — предложение акций. Тут самое важное приватизация. Серьезным толчком к развитию внутреннего рынка могут стать масштабные приватизационные программы — продажа крупнейших предприятий, которая проходила бы на российском внутреннем рынке.

— ФСФР как-то может повлиять на совершенствование инфраструктуры биржи?

— Мы влияем на работу биржи через нормативные акты, разрабатываемые службой. Кроме того, мы проводим проверки работы биржи, контролируем ее отчетность, утверждаем правила торгов и другие внутренние документы. Запрашиваем информацию о сбоях, направляем предписания об устранении выявленных нарушений, можем назначить штраф, если посчитаем, что биржа не предприняла необходимых шагов для исправления нарушения. Мне кажется, что сейчас руководители биржи с полным пониманием относятся к нашим вопросам, пытаются оперативно устранить имеющиеся недостатки. Единственное, в период объединения они слишком увлеклись акционерными вопросами, что, впрочем, естественно. Но сейчас, когда все эти вопросы решены, необходимо обратить пристальное внимание на совершенствование биржевой инфраструктуры, повышение ее качества и надежности.

— Какая из мировых бирж вам нравится — настолько, чтобы послужить образцом?

— Каждая из существующих бирж имеет свои сильные стороны, выгодно отличающие ее от других. Полагаю, имеет смысл использовать лучшие практики, учитывая особенности российской инфраструктуры. В качестве примера удачного объединения и эффективного развития могу привести бразильскую биржу BM & F Bovespa. В 2008 году Brazilian Mercantile and Futures Exchange и Bovespa объединились и создали эффективную площадку, на которой сейчас происходит большинство эмиссий латиноамериканского региона. Это удобная площадка с хорошими тарифами — ничего сверхъестественного, но за счет эффективности и ликвидности бразильцы сумели перетянуть к себе эмитентов из других стран.

Не хватает жизни

— Не так давно вы высказали идею, что страховые компании должны получать основной доход от своего бизнеса, то есть от собираемых премий, а не от инвестиций. Но ведь мировой опыт предполагает серьезное управление портфелем и инвестирование страховых резервов с целью получения дохода.

— На западных рынках самое мощное направление в страховании — это страхование жизни, и страховые компании имеют возможность инвестировать эти длинные деньги в финансовые инструменты. У нас этот вид страхования занимает микроскопическую долю рынка, а основное это каско, ОСАГО, имущественные виды страхования. В этих видах страхования модель такова: определяется тариф, который покрывал бы убытки, и за счет этого тарифа формируются резервы, которые потом идут на выплаты по страховому случаю. Конечно, здесь тоже есть место доходу от инвестирования средств, но все же этот компонент дохода будет на порядок менее важным, чем life insurance.

— Вы будете «чистить» рынок страховщиков, отзывать лицензии — как это было с рынком НПФ?

— С 1 января вступили в силу новые требования по капиталу, и мы заранее видели, что часть компаний не собиралась увеличивать капитал до требуемого уровня. Некоторые компании находятся в процессе реорганизации, некоторые уходят с рынка, ряд компаний отказывается от лицензии на перестрахование, где требуемый размер капитала в четыре раза больше, чем в случае лицензии на обычное страхование. В целом наша оценка такова: около сотни компаний не пройдут требования по капиталу, но пока мы серьезных проблем здесь не видим.

— Для вас этого будет достаточно или впереди следующий этап ужесточения требований?

— Сейчас мы работаем над повышением качества капитала. Проверяя компании, мы зачастую видим, что требования по капиталу соблюдены, но средства вложены в неликвидные активы. Такие компании отчитываются перед нами, что купили перечень векселей и ценных бумаг, долей в ООО. Начинаем разбираться — все это либо фальсификация, то есть такие векселя не числятся нигде, либо это неликвидные инструменты. При этом даже при существующих требованиях к качеству капитала есть возможности улучшить положение дел — должен лучше работать надзор, и резервы для этого у нас есть. Кроме того, я считаю, надо двигаться по пути ужесточения нормативов, определяющих качество активов. Мы посовещались с участниками рынка, и я согласен с их мнением, что не нужно резко вводить более жесткие требования, но нужно определиться с тем, какие шаги будем делать в перспективе — через год, два, три.

Миноритарии и шантаж

— Мы довольно плотно общаемся с частными инвесторами, и у них очень много вопросов и претензий к ФСФР по поводу того, как осуществляется надзор за акционерными обществами, особенно в том, что касается раскрытия информации и выставления оферт. С другой стороны, акционерных обществ десятки тысяч — реально ли их все проверять силами службы? Как вы собираетесь с этим работать?

— Сейчас только центральный аппарат службы получает в год около 200–250 обращений, касающихся прав миноритариев. Ярко выраженной динамики уменьшения или увеличения этих обращений нет. Определенный всплеск отмечен только в 2008–2009 годах, когда были проблемы с исполнением оферты по акциям ТГК-2 и ТГК-4. Надо понимать, что в стране 207 тысяч эмитентов, проверить всех фактически невозможно. И вопрос, нужно ли проверять все, особенно если это ЗАО, где всего 20 акционеров, — ведь формально мы должны проверять и их. Поэтому нужно определить приоритеты. Думаю, это будет выглядеть так: первый приоритет — проверка публично торгуемых компаний, тех, что в котировальных листах биржи. Далее будем проверять тех, кто выпустил акции и у кого есть широкий круг акционеров. И третий уровень — это фактические ЗАО, где ограниченный круг акционеров — меньше 500, и которые реально не торгуются.

— То есть вы хотите высвободить ресурсы, которые будут приоритетные направления проверять вручную?

— Да, если говорить о ручных проверках, то надо их концентрировать на серьезных компаниях, системно значимых, которые оказывают влияние на рынок. По всем остальным — максимальная автоматизация. Необходимо уйти от бумажной отчетности, которая до сих пор поступает в службу. Необходимо вводить системы, которые анализировали бы котировки и давали индикацию подозрительных сделок. Может быть, следует уйти от текущих проверок.

— Летом прошлого года вы подготовили поправки в 84-ю статью закона «Об акционерных обществах», касающуюся выставления оферт. Что с этими поправками сейчас?

— Этими поправками мы хотели ввести три серьезных новых принципа. Первое: раньше пороги в 30, 50 и 75 процентов от общего количества размещенных голосующих акций, после преодоления которых возникает обязательство выставить оферту, рассчитывались с учетом аффилированных лиц. Но это понятие требует коренной модернизации, так как давно устарело. «Аффилированность» описывает отношения между различными лицами, которые могут не проводить общей экономической политики и не иметь единого центра принятия корпоративных решений, что делает это понятие в существующем виде непригодным для регулирования публичных оферт. Кроме того, часто бывает и так, что хотя реально компании управляются из одного центра, формально они не являются аффилированными. Поэтому был введен термин «связанные лица» — чтобы обязанность выставить оферту возникала в случае, если пороговые значения достигаются группой этих связанных лиц.

— А чем легче доказать связанность?

— Есть множество ситуаций, когда компании юридически не аффилированы, но находятся под контролем одних и тех же лиц, что проявляется прежде всего в получении права распоряжаться большинством голосов в подконтрольной организации. Связанность может быть установлена различными способами: по условиям акционерных соглашений, через механизмы косвенного контроля, в рамках каких-то иных договоров и соглашений. Второй момент, очень существенный: раньше при преодолении пороговых значений возникала только обязанность выставить оферту, а теперь предлагается прописать право миноритарных акционеров потребовать выкупа, если оферта не сделана.

И третий момент касается расчета кворума на собрании акционеров. Предлагается ввести правило, что у миноритарных акционеров до исполнения обязательной оферты всегда 70 процентов кворума. Это сделает экономически нецелесообразным приобретение крупного пакета без направления оферты, поскольку крупный акционер все равно не получит контроля в обществе. Сейчас, с переходом функции законодательной инициативы от ФСФР к Минфину, эти поправки тоже перешли к Минфину и находятся в стадии обсуждения с ведомствами.

— С размыванием долей миноритариев с помощью дополнительных выпусков привилегированных акций планируете ли вы что-то делать с другими способами обхода требования о выставлении оферт?

— Нам бы эти поправки принять. Я считаю, это уже будет очень сильный ход. Следующая тема, пока зависшая, — права миноритариев на получение информации в зависимости от размера пакета, которым владеет акционер. Тут у нас есть дискуссия с МЭР, которое разработало поправки в закон «Об акционерных обществах». У МЭР, Минпрома и нефтяных компаний есть желание защитить эмитентов от гринмейла, когда человек, купив одну-две акции, может шантажировать компанию, требуя для себя особых условий выкупа акций.

— Вы знаете такие случаи?

— Конечно.

— В раскрытии информации эмитентами будет что-то меняться?

— В моем понимании существующая сегодня система раскрытия через несколько уполномоченных агентств, которые связаны между собой, работает нормально. Мы последовательно расширяем список существенных событий, подлежащих обязательному раскрытию. С 1 сентября 2012 года вводится требование о раскрытии эмитентами информации на специализированных страницах в интернете, предоставляемых уполномоченными агентствами, чтобы не было такого, что компания выложила отчет, а потом его убрала.

Это разумное поведение

— Когда принималась стратегия развития финансового рынка РФ до 2020 года, туда был заложен целевой показатель для активов инвестиционных и пенсионных фондов в 18 процентов ВВП. Сейчас, по прошествии четырех лет и с учетом текущей ситуации, когда эти активы по-прежнему составляют около четырех процентов ВВП, как вы считаете, это достижимый показатель?

—Я бы сейчас выводов, что достижимо или недостижимо, не делал. К примеру, если мы возьмем тренд 2005–2007 годов, когда индексы росли, то, продолжись этот тренд еще три-четыре года, мы достигли бы установленных показателей. Если взять тренд 2009–2011 годов, можно сделать вывод, что эти показатели недостижимы. Посмотрим, что будет в 2012 году, выйдет ли Европа из своих проблем, успокоятся ли инвесторы.

— Но дело не только в рыночном факторе, у нас нет притока граждан ни в ПИФы, ни в НПФ, ни в то же страхование жизни. У ФСФР есть представление о том, как это можно поменять?

— Так не идут-то почему? Какой сознательный человек пойдет, когда он видит, что происходит с рыночными котировками? Когда можно положить деньги на банковский депозит, у тебя будет гарантия АСВ и гарантированная доходность. Это нормальное, рациональное поведение инвестора в условиях нестабильности фондового рынка и отсутствия налогообложения процентов по банковским вкладам. Мы делаем то, что в наших силах: даем людям нормально работающий механизм, чтобы они знали, что на бирже все прозрачно, что депозитарий не накроется, что контрагент не убежит с их деньгами и бумагами. Это делается — и именно для этого нужны принятые в 2011 году законы «О клиринге и клиринговой деятельности», «Об организованных торгах» и «О центральном депозитарии». Но даже сделав все это, даже выстроив великолепную инфраструктуру, мы не добьемся того, что частные инвесторы валом повалят на фондовый рынок. Необходимо выравнивание условий налогообложения доходов по различным финансовым инструментам и устойчивый позитивный тренд на рынке. Дополнительные проблемы для НПФ — недостаточно четкое определение в законах и нормативных актах объема обязательств НПФ перед его участниками.

— Расскажите тогда, пожалуйста, о налоговых льготах для тех, кто долго держит ценные бумаги. В планах службы есть их введение?

— Поправки в Налоговый кодекс сейчас обсуждаются. Их подготовка требует проработки с Минфином, сейчас мы в процессе консультаций. Налоговые льготы были бы серьезным стимулом для возвращения частного инвестора на фондовый рынок. Ведь сейчас, если инвестор вкладывается в недвижимость и перепродает ее через три года, то разница в цене покупки и продажи не облагается налогом. А если, к примеру, та же недвижимость упакована в ЗПИФ, то разница между ценой приобретения и продажи пая подлежит налогообложению. Получается, что мы дестимулируем вложения в финансовые инструменты.

— Что еще служба намерена делать в ближайшей перспективе?

— В ближайших планах — изменить стандарты эмиссий, чтобы упростить выпуск бумаг на нашем рынке и сделать их соответствующими международным стандартам. Сейчас мы в целом достигли согласованной позиции с ведомствами, осталось обсудить некоторые вопросы. Надеюсь, в весеннюю сессию Дума примет соответствующие поправки в закон «О рынке ценных бумаг». Мы размышляли в том числе и о возможной отмене регистрации эмиссий и о введении уведомительного порядка. Это неоднозначный вопрос: если мы разрешим выпускать бумаги без регистрации, то есть без нашего анализа, есть большой риск, что появится много эмиссий с нарушениями и рынок будет наводнен «грязными» бумагами. Нам было важно услышать мнение рынка через совет при ФСФР, мне было очень интересно, что рынок посчитал нужным оставить за ФСФР регистрирующую функцию.

В прошлом году был принят закон «О центральном депозитарии», в текущем нам надо разработать нормативные акты и решить вопросы, связанные с открытием в центральном депозитарии счетов номинального держания Euroclear и Clearstream (крупнейшие в мире депозитарно-клиринговые системы. — «Эксперт»), то есть обеспечить реальный мостик для зарубежных рынков.

— Наверное, нельзя выразить эффект в цифрах, но все же: как вы будете отслеживать, помогают ли все эти меры в борьбе нашей биржи с западными рынками, с той же Варшавой?

— Для нас главный критерий — то, куда идут эмитенты, какая доля уходит на западные площадки, а какая размещается у нас. Мы смотрели, где происходят первичные размещения компаний с российскими активами. По 2011 году мы видим, что у нас примерно один миллиард долларов — внутренние размещения, один миллиард — размещения российских компаний вне российского рынка и три миллиарда — размещения иностранных компаний с российскими активами вне Российской Федерации. Для нас это самый важный ориентир и показатель.