БРИК – иллюзия или реальность

Один из влиятельнейших американских политологов Фарид Закария выразительно определил «тектонические сдвиги» в мировой экономике и политике, разделив пять последних столетий на три неравнопротяженных этапа (Zakaria F. The Post-American World. N.Y. – L. : W.W. Norton, 2008, c. 1-2 ). Первый – восхождение Запада, начавшееся в XV веке и претерпевшее «драматическое» ускорение в конце века восемнадцатого под воздействием первой промышленной революции. Это и предопределило длительное экономическое и политическое господство наций Североатлантического пространства над миром. Второй этап (с конца XIX в.) – самоутверждение США в качестве главной мировой державы, которое в последние два десятилетия приобрело безальтернативный характер. Третий этап – «взлет остальных», породивший новую перегруппировку геополитических сил в международной системе, происходящую в режиме «реального времени».

Впрочем, маститый автор несколько ошибся в датировке последнего явления: нынешний «тектонический сдвиг» начался двумя десятилетиями ранее, во второй половине 1980-х годов. Этот процесс вовлек в свой водоворот страны (тогда их называли «новые влиятельные государства», new influentials), среди которых явно выделялись Бразилия, Аргентина, Венесуэла, Египет, Нигерия, Южная Африка, Индия и т.д. (Китай, только-только вышедший на тропу форсированного экономического роста, в тогдашних прогнозных сценариях политологов практически не фигурировал). Главной особенностью этой общности считалось наличие у стран своих интересов, отличных от устремлений СССР и США и их союзников. Однако драматические события конца 80-х – начала 90-х годов прошлого века «затемнили» объективные процессы в мировой системе. И становление новых влиятельных членов мирового сообщества происходит уже в новом контексте, на фоне складывания, по определению Закария, «постамериканского мира».

«Постамериканский мир» (разумеется, при сохранении лидирующей экономической и военно-политической роли Соединенных Штатов) уже приобрел некие конкретные контуры своеобразного «семицентрия», в которое принято включать следующие страны и регионы: Бразилию, США, Западную Европу, Россию, Индию, Китай, Японию. Легко заметить: в «семицентрие» входят, помимо признанных лидеров мировой экономики, относительно новые силы, которые в последние годы все чаще собирательно называют «БРИК».

Насколько объективно объединение сил четырех сверхкрупных государств – Бразилии, России, Индии и Китая – в геоэкономический и, в перспективе, в геополитический союз? Может ли БРИК, пользуясь терминологией исследователя экономических процессов в странах «третьего мира» Самира Амина, стать новым «мировым проектом»? Это – вопросы отнюдь не праздные, и ответить на них односложно практически нереально.

С одной стороны, системный кризис, по мнению авторитетных западных и японских экспертов, далеко не исчерпал свой «деструктивный» потенциал для мировой экономики. Поэтому естественно стремление сверхкрупных стран координировать свои действия. Цель ясна — избежать последствий жестоких геоэкономических потрясений за счет известной интеграции своих экономик и рынков. БРИК же рассматривается как пространство, способное самортизировать грядущие кризисные «шоки», при относительно автономном от «триады глобализации» (США – Западная Европа – Япония) положении. Естественно, что географическая удаленность и специфичность национальных интересов будут корректировать темпы и траекторию интеграционных процессов.

На мой взгляд, если и можно назвать лидеров сотрудничества и интеграции в БРИК, то ими, безусловно, являются Китай и Бразилия. И на то есть веские экономические и политические основания.

Во-первых, оба гиганта довольно глубоко вовлечены в мировую экономику и поэтому стараются всячески диверсифицировать свои внешнеэкономические связи, по возможности избежать в будущем односторонней зависимости от рынков промышленно развитых стран и от их переменчивой конъюнктуры.

Во-вторых, Бразилия (примерно с 2003 г.) и Китай (с XVII съезда КПК, октябрь 2007 г.) проводят активную политику, которую можно было бы определить как движение отреформ к развитию. Суть этой политики в энергичном стимулировании внутреннего спроса, в последовательномвыравнивании уровней экономического развития различных регионов страны, в поступательном снижении социально-имущественных диспаритетов в обществе и т.д. Цели такой политики ясны и прозрачны. Это – повышение уровня жизни массовых слоев народа и – на этой основе – расширение поддержки в обществе экономической и политической системе. Идентичные цели делают понятными друг другу стратегии развития обеих стран, повышают их заинтересованность в совместных начинаниях, включая перекрестные инвестиции. На этом направлении Китай действует энергично, причем не первый год.

Россию и Индию неловко называть «аутсайдерами» экономической интеграции внутри БРИК, однако поведение двух стран, несмотря на их активное участие в четырехсторонних встречах на официальном уровне, вызывает у Китая и Бразилии некоторые вопросы. Вопрос первый: каково соотношение между геополитикой (поддержка идеи БРИК на высшем государственном уровне) и экономикой (стимулирование интеграционных процессов в четырехстороннем формате) во внешнеполитической стратегии Индии и России? Вопрос второй: какие экономические и политические силы в двух странах готовы реально участвовать в кооперационных связях в рамках БРИК? Вопрос третий: есть ли у России и Индии продуманная и долгосрочная стратегия действий в отношении БРИК?

Пока на эти вопросы исчерпывающе ответить сложно. Однако причины «отставания» России и Индии на «фронте» борьбы за БРИК более или менее понятны. Что касается Индии, то элиты этой страны оказались в своеобразном концептуальном вакууме:их упования на длительный «американоцентричный» мир, в котором Индии уготована важная роль по сдерживанию Китая в АТР, оказались геополитической иллюзией. Кроме того, и элиты и народ Индии никак не могут преодолеть «комплекс неполноценности» в отношении Китая, проистекающий как из коллективной памяти о пограничном конфликте 1962 г., так и из опасения форсированного экономического роста в КНР, способного превратиться в геополитическую экспансию с перспективой «окружения» Индии в Южной Азии (отнюдь не случайными выглядят предупреждения индийских военных: в 2017 г. Китай, якобы, может нанести по Индии упреждающий ядерный удар).

Для России же, на мой взгляд, БРИК является, прежде всего, интеллектуальной проблемой, которую необходимо методологически решить и интегрировать в стратегию внешней политики нашей страны. Получается так, что еще во второй половине 90-х годов была выдвинута общая идея о самостоятельности России в мировом пространстве, однако она превратится в концепцию лишь тогда, когда будет насыщена необходимыми региональными и страновыми «деталями».

Недавно, в конце ноября, в жизни четырех государств произошло важное событие: в Макао учрежден научно-исследовательский центр стран БРИК, в задачу которого входит разработка перспективных идей укрепления и диверсификации четырехстороннего образования. Помощь российского государства новообразованной научной единице значительно облегчит действия отечественной дипломатии на важном направлении российской внешней политики.