Средний класс – не реформатор

Упущены возможности «тучных лет»

Открывший конференцию председатель правления Института современного развития Игорь Юргенс отметил, что за годы, когда у страны были нефтяные сверхдоходы, нужные общественные институты создать не удалось.

Дальше темы упущенных возможностей звучали на конференции Независимого института социальной политики (НИСП) постоянным рефреном. Поскольку воспользоваться возможностями богатых лет для модернизации общества не удалось, остановились социальные лифты, неуклонно растет дифференциация доходов, стагнирует пенсионная система. А в образовании и здравоохранении были институционализированы неформальные коммерческие практики, подменившие собой реформы.

Власть не консультируется с обществом

Правительство действует изолированно, принимаемые решения не проходят общественного обсуждения, посетовал зампредправления Внешэкономбанка Сергей Васильев. Впрочем, кризис привел к тому, что у правительства «начался мыслительный процесс», добавил он. Однако власть, считает научный руководитель ГУ-ВШЭ Евгений Ясин, не хочет извлекать опыт из текущей ситуации. Впрочем, рано или поздно позиция изменится, и стихийное развитие событий (кризис) неизбежно приведет власть и общество к диалогу, уверен Игорь Юргенс.

С кем же правительству обсуждать свои действия? В первую очередь с той частью общества, которая считается основой гипотетической процветающей России будущего, – со средним классом. Именно надежды на модернизацию питают исследовательский интерес к этой социальной группе. Однако столь же гипотетическая институциональная модернизация вызовет отклик у среднего и прото-среднего класса только в том случае, если ему будет предоставлена возможность занять паритетную «переговорную позицию», считает замдиректора НИСП Лилия Овчарова.

Средний класс: результаты

Для изучения искомого среднего класса Институт современного развития, председателем попечительского совета которого является Дмитрий Медведев, в 2008 г. заказал НИСП и еще ряду организаций масштабный исследовательский проект, результаты которого и были представлены на конференции.

Выяснилось, что средний класс составляет 20% населения и существенно отличается от всех прочих социальных групп по всем параметрам, отметила директор НИСП Татьяна Малева. При этом доля в 20% остается стабильной с 2002 г. Не меняют конфигурацию и «группы преследования»: к средним слоям, как и в начале 2000-х гг., тяготеет 30% населения.

Некоторые попытки власти провести модернизацию средним классом оставлялись без внимания или саботировались. Например, в пенсионной реформе он принял явно недостаточное участие, теперь же и оно сведется к минимуму: пенсионные накопления уменьшились в результате падения финансовых рынков.

Гораздо больше средний класс преуспел в создании собственных институтов. Системы образования и здравоохранения он опутал сетями неформальных платежей. Но это не инициатива среднего класса, а вынужденные процессы, показала на примере медицины Алла Чирикова из Института социологии РАН. По результатам ее опросов, опора на рекомендованных друзьями и знакомыми врачей и желание платить им, а не учреждениям, где они работают, – вынужденная, а не принципиальная позиция.

Подобные практики и правила, формировавшиеся средним классом в силу его материальной обеспеченности и несовершенства государства, транслируются всему обществу и одновременно вызывают его дальнейшее расслоение.

Потенциал среднего класса

Докризисные опросы (а на них построены представленные на конференции доклады) свидетельствовали о высоком уровне уверенности среднего класса и его осознанном финансовом поведении. Но обладает ли эта группа какими-то особыми, своими идеями и ценностями? Очевидно, нет, полагает Алексей Левинсон из Левада-центра. В политическом плане «эти люди нарочито стараются быть как все», отметил он. Они не только не имеют своего политического лица, но и тщательно стараются его не иметь.

Если еще 5-7 лет назад средний класс сознавал свою обособленность, то ныне он превратился в методологическую конструкцию, – инструмент социальной и обычной политики, а для самих его представителей – в стигму, добавляет Левинсон. На фокус-группах, проводимых им в разных городах страны, по всем критериям относящиеся к среднему классу люди категорически отрицают свою принадлежность к этой группе.

Опросы, заказанные как правой оппозицией, так и околокремлевскими силами, дают одинаковые результаты – ответы среднего класса никак не отличаются от ответов населения в целом, отметил Левинсон.

Все это отдаленно напоминает ситуацию второй половины XIX века. Эйфория после реформ Александра II ушла, либерализации не произошло. Оппозиционеры идут в народ, безуспешно будят крестьянство, которое, по их мысли, станет оплотом нового светлого будущего, свободного ото лжи, бюрократии и неравенства. Официальная власть приписывает тому же крестьянству «народность» и считает ее основой социального строя. Тогда «переговорной позиции» не получилось, что постепенно привело к революциям.

В последний раз, по словам Лилии Овчаровой, «переговорная позиция» была у общества в 1992 г.: тогда «падение доходов обменяли на свободу». Если постепенная модернизация силами власти и примкнувшего к ней среднего класса маловероятна, то рано или поздно ситуация будет изменяться резким, революционным путем.