В России обнаружено нарушение закона спроса и предложения. Более убедительное, чем эффект, который Роберт Гиффен описал в XIX веке

Где вы, товарищи монетаристы, считающие, что цены – это прямая функция количества денег в экономике? С 1 сентября по 1 марта денежный агрегат M2 (наличные деньги плюс рубли на счетах) упал на 17,3% до 12 трлн рублей. Однако ж инфляция не останавливается. За шесть месяцев она составила по официальной корзине Росстата 7,8%, а за три месяца 2009 года – 5,3% против 4,8% в прошлом году. А все потому, что цены двигают издержки, а не спрос, который как раз резко упал именно в последние полгода.

Да, я в курсе про лаги – далеко не сразу изменение одного экономического показателя результируется в другом. Но раньше лаги не особо действовали: как бы ни изменялось в 2003–2008 годах количество денег (оно росло, но очень разными темпами), инфляция оставалась примерно на одном уровне – от 9 до 13,3%.

Тут есть причины традиционные, но появились и новые. Сначала о первых. Индексация тарифов государством прямо и косвенно добавляет в индекс потребительских цен несколько процентных пунк­тов. Коррупция – тут все понятно, материальная мотивация чиновников или коммерческих партнеров – это прямые издержки, которые в конечном счете перекладываются на плечи потребителей.

Высокие процентные ставки по кредитам – еще один источник инфляции. Даже в лучшие времена ставки у нас были в разы выше, чем в западных странах, а теперь и говорить не о чем: во многих отраслях ставки выше 20% напрочь убивают даже гипотетическую прибыль.

Свежая причина инфляции – девальвация. Тут все предельно ясно: товары, даже если не импортируются, в существенной степени делаются из привозного сырья. Например, в себестоимости «российского сока» более 50% – затраты на импортные концентраты и упаковку. И, наконец, совсем новая причина роста цен: вынужденное снижение объемов производства из-за снижения спроса. Это даже можно назвать еще одним случаем нарушения закона спроса и предложения наряду с так называемым эффектом Гиффена. Британец Роберт Гиффен описывал голод в Ирландии в 1845–1849 годах и отметил следующий парадокс: при росте цены на картофель его потребление возрастало, поскольку у людей уже не оставалось средств для покупки более дорогой еды и они полностью переключались на самую доступную. Впрочем, экономисты позже неоднократно подвергали эту тео­рию критике за бездоказательность. Но вернемся к нашему, новому эффекту. Экономика России с конца 90-х годов росла. Предприниматели стали экстраполировать прежний рост на будущее. Отсюда и раздутые штаты, и непомерные кредиты. Издержки компаний таким образом стали соответствовать завтрашнему «прекрасному будущему». Однако жизнь отбросила рынок на несколько лет назад.

При снижении объемов производства падают только переменные из­держ­ки (сырье, значительная часть налогов и др.), а постоянные (аренда, зарплаты и др.) неизменны. Издержки на единицу продукции повышаются, и компании увеличивают цены, чтобы не работать в минус. «Автоваз» – яркий пример.