Циклический кризис индивидуализма

Американские финансовые корпорации, планируют выплатить в этом году своим сотрудникам рекордные 140 млрд долларов компенсаций. Это на 20% больше, чем в в 2008 г., и в среднем на 2000 долларов каждому больше, чем в благополучном 2007 г. Рекордные бонусы по итогам года запланировали и финансовые компании лондонского Сити.

Реакция общественности на эти новости была предсказуемо негативной. «Я не для того избирался президентом, чтобы помочь выплывать кучке жирных котов с Уолл-стрит», – отозвался на эти сообщения американский президент Барак Обама.

Британцы отреагировали еще жестче. Сначала председатель совета директоров Управления финансовых услуг Адэр Тернер заявил, что «Сити стал дестабилизирующим фактором в экономике и превысил социально разумные нормы», а затем министр финансов Алистэр Дарлинг объявил о введении временного 50%-ного налога на бонусы свыше 25 тыс.фунтов (41 тыс. долл.). «Если банки настаивают на выплате значительных вознаграждений, я решительно намерен забрать деньги в пользу налогоплательщиков», – сказал он.

О намерении последовать английскому примеру объявил Париж, после чего благоразумные немецкие банкиры, не дожидаясь реакции правительства Германии, объявили о введении добровольных ограничений на выплату бонусов своим сотрудникам.

Однако вопрос отнюдь не закрыт, ведь бонусы топ-менеджерам финансовых компаний стали главной темой последнего саммита G20, и «большая двадцатка» решила приступить к разработке ограничений на банковские операции с целью «снова сделать банковский бизнес скучным», то есть вернуть банки к их традиционной деятельности – выдаче кредитов на свой страх и риск.

Дискуссия о вознаграждениях финансистов набирает обороты с каждым днем, причем их поведение подвергается жесткой критике даже со стороны представителей крупного бизнеса. Так генеральный директор General Electric Джеффри Иммелт выразил возмущение тем, что экономика США «предпочла получать более быстрые прибыли от финансовых услуг» в ущерб производственной отрасли, исследованиям и инвестициям в технологии. «На смену такому хорошему качеству, как практичность, пришли посредственность и жадность — ужасные качества. Идея вознаграждения оказалась извращена».

Наиболее алармистки настроенные аналитики уже заговорили о том, что сбывается прогноз Йозефа Шумпетера, согласно которому капитализм умрет не в результате победы социализма, а результате утраты предпринимательского духа, на смену которому придет исключительно жажда быстрой наживы. Менее впечатлительные призывают не паниковать, упирая на то, что «мы наблюдаем всего лишь очередной «циклический кризис индивидуализма».

В свое время индивидуальный интерес объявил фундаментальной основой рыночной экономики Адам Смит, сформулировав теорию естественной свободы. При этом у Смита государство и индивидуум не враждебны друг другу, что прямо вытекало из его религиозной веры в существование предустановленной гармонии между общими и личными интересами. Мало того, Смит не отделял индивидуальной свободы от стремления каждого индивида помочь возможно полному развитию наибольшего числа своих сограждан.

История показала, что он слишком хорошо думал о людях – развитие капиталистических отношений наряду с раскрепощением личной инициативы породило и массовую бедность. Как результат, в ХIХ веке маятник качнулся от торжества индивидуализма в обратную сторону, и в Европе пошла мода на коллективистские проекты будущего, главной целью которых было избавление народа от нищеты и отрицающие индивидуальные, корыстные по определению, интересы. Самым ярким из этих проектов стал коммунизм, основатель которого Карл Маркс осудил «капиталистическую систему, которая… противоречит благу общества».

Однако серия революций, прокатившихся по Европе в середине ХIХ века, так напугала общество, что к концу столетия индивидуализм вновь расцвел. Главным апологетом свободного предпринимательства в этот период стали США, но экономический кризис 1907 года привел к резкому усилению роли государства и в Америке – в виде ФРС и антимонопольного законодательства.

Возрождению индивидуализма после этого, второго по счету, циклического кризиса, в немалой степени способствовал американский «сухой закон», открывший простор для частного предпринимательства «за пределами сферы государственного контроля». Апофеозом этой фазы индивидуалистического расцвета стал фондовый бум середины двадцатых годов.

А потом случилась Великая Депрессия и маятник вновь полетел назад: по индивидуализму был нанесен мощный удар под названием «Новый курс» Рузвельта. Президент Рузвельт и Конгресс приняли множество новых законов, регулирующих продажу акций, признающих права рабочих создавать профсоюзы и устанавливающих нормы заработной платы и продолжительности рабочего дня для разных категорий трудящихся. Эти законы и постановления, а также другие социальные инициативы, проведенные после 1930-х годов, превратили американский капитализм, по словам одного писателя, из «дикой лошади в лошадь взнузданную и оседланную».

Итоги этого периода в экономической теории были зафиксированы в теории Кейнса, требовавшей дополнить «невидимую руку рынка» видимой рукой государства: «Учреждение централизованного контроля, необходимого для обеспечения полной занятости, потребует, конечно значительного расширения традиционных функций правительства. Но все же остаются широкие возможности для проявления частной инициативы и ответственности». Примечательно, что Кейнс жестко связывал индивидуальную свободу и ответственность, вполне в духе Адама Смита.

Между тем, в последней четверти ХХ века опять взяла верх индивидуалистическая парадигма, возвращение к которой связывают с именами Фридриха фон Хайека и Милтона Фридмана, с незаурядным красноречием описавших реальные и мнимые ужасы государственного вмешательства в экономику. И, несомненно, с печальными результатами воплощения коммунистического проекта в странах «второго» мира.

Новая же атака на индивидуализм началась в начале нынешнего века, когда лопнул биржевой пузырь «доткомов», а «мегасделки» вроде слияния AOL и Time Warner обернулись пшиком, в результате которого акционеры потеряли миллиарды, а топ-менеджеры компаний при своих миллионах остались. То, что мы наблюдаем сегодня, можно с полным основанием считать апофеозом циклического кризиса индивидуализма, начавшегося еще в начале десятилетия.

Это однако, совсем не значит, что не происходит ничего особенного и важного. Во-первых, история показывает, что после каждого временного триумфа индивидуализма государству приходилось предпринимать такие меры, которые кардинально меняли условия функционирования рынков и, по сути, капитализм вообще, причем, чем дальше – тем больше. Так что и из нынешнего кризиса капитализм выйдет существенно измененным.

Во-вторых, сегодняшний кризис индивидуализма по-своему беспрецедентен, и вот почему. Все согласны с тем, что эффективное развитие рыночной экономики невозможно в условиях нечетко определенных прав собственности на средства производства. Но сегодня дело обстоит именно так. Дело в том, что номинальные владельцы корпораций – акционеры – фактически лишены возможности влиять на решения менеджеров, которые распоряжаются активами компаний по своему усмотрению. А ведь, как известно, кто распоряжается собственностью, тот ей де-факто и владеет. Как решать эту проблему – пока не очень понятно. Но есть подозрение, что попытки ее решить способны настолько сильно изменить капитализм, что он перестанет быть собственно капитализмом в привычном нам понимании. И Шумпетер окажется прав.